Онлайн книга «Государево дело»
|
Как оказалось, Рюмин, будучи опытным путешественником, успел снарядить для себя неплохой корабль. Собственно, его задержка в Новгороде не в последнюю очередь была вызвана именно этим. Ведь чтобы добраться до Балтики, нужно пройти по Ладоге, а это озеро известно буйным нравом. Здраво рассудив, что утлая ладья Антипа – не самый лучший вариант для тамошних бурных вод, я решил, что дальше отправлюсь на посольском карбасе, и велел рассчитаться с нашим кормщиком. – Накинуть бы, господа хорошие, – жалобно попросил судовладелец, стянув с головы облезлую шапку. – За что? – поинтересовался отец Мелентий, на которого я взвалил, помимо всего прочего, обязанности казначея. – Ну как же, батюшка, – всплеснул руками Антип. – Уговаривались до Невского городка [93], а теперь что же… – А дошли только до Новгорода! – Вот-вот, тамотко я бы товару набрал да с большим прибытком расторговался, а теперь куды мне? – Корыстолюбие – грех! – кротко вздохнул иеромонах и принялся отсчитывать монеты. – А что, выгодно ходить туда закупаться? – заинтересовался Михальский. – Вестимо, выгодно, – кивнул кормщик. – А к свеям? – Туда еще лучше, токмо боязно. – Чего так? – Да, как тебе сказать, господин… – Чиновники королевские лютуют? – Не без этого. Да то ладно, басурмане они и есть басурмане, чего от них ждать? – А что еще? – Да то, что свои завсегда больнее бьют! – А вот отсюда поподробнее, – нахмурился Корнилий. – Тут вишь, какое дело, – начал рассказывать кормщик, осторожно подбирая выражения. – О позапрошлом годе ходил мой кум Богдашка Шорин, в Стекольну с грузом пеньки. Расторговался не худо, да все же не так чтобы и хорошо. Но походил по тамошним торгам, приценился к товарам, да и заключил, значит, ряд на поставку шелка-сырца. – Это где же он его сыскал? – изумился внимательно прислушивавшийся к разговору Хованский. – В Москве чего только нет, – отмахнулся Михальский. – Святая правда, – подтвердил Антип. – Там и взял. Ну, свеи-то, как увидели, что за товар он привез, малым делом с руками не оторвали. Рассчитываться, правда, не спешили, но этим летом Богдан вернулся, и тут его, болезного, на съезжую взяли! – За что это? – удивился Мелентий, подавая торговцу отсчитанное серебро. – Известно за что, сказали, что он королю свейскому передался! [94] – И где же он теперь? – Известно где, в Москву свезли! – И что, часто такое бывает? – Да не то чтобы… Тут дело такое. Если ты всякие пустяки везешь, сало, скажем, топленое, мясо или рыбу вяленую, или еще чего, то особо не цепляются. Ну, заплатишь, кому положено, и все. А вот если прибыток почуют, то замордуют, как пить дать! – Ну-ка пойдем, друг любезный, со мной, – велел Антипу Михальский. – Расскажешь поподробнее, что и как. На счастье Мезецкого, когда оробевший кормщик повторял мне свой рассказ, рядом находился Рюмин и отвел от воеводы первую грозу. – Отпустили Шорина, – поспешил успокоить меня дьяк. – А имали за что?! Шпионаж пришить хотели, гэбэшники драные? – Да какой там «шпинаж», – поморщился давно привыкший к моим мудреным выражениям Клим. – Шелком-то государева казна торгует, вот и почудился ярыгам убыток твоему величеству. Ну и соседи от зависти наклепали, не без того. Одно к одному, вот и завертелось. – А мне почему не доложили? – А вот это ты, надежа, у боярина Никиты Ивановича Романова спроси. Он Земским приказом ведает. Да и невелико дело, если подумать, чтоб из-за него царя лишний раз тревожить. – Царя?! – раззявил рот Антип и тут же повалился на палубу посольского корабля. – Не вели казнить, великий государь!!! – Цыц! – прервал я его причитания. – Лучше скажи, почему за море торговать не ходите? – Так ить, государь, – развел руками кормщик, – кораблей-то у нас толковых и нет. Мы и к свеям-то все больше по зимнику обозы гоняем, а не морем ходим. А ежели иноземные ладьи подряжать, так цену дерут такую, что и разориться недолго. – Фрахт дорогой? – Он, проклятущий! – А что же добрых кораблей не строите? – Так ведь ты сам и запретил нам это! – изумился Антип. – Когда? – Когда мирный договор в Стокгольме с Густавом Адольфом подписывал, – пояснил Рюмин. – Погоди-ка, там только на военные суда запрет был! – Долго ли пушки поставить? – махнул рукой дьяк. – И шведы сторожатся, и наши не решаются. – Вот же, мать его…! – заковыристо выругался я. – Не вели казнить! – снова грохнулся на пол кормщик, принявший вспышку гнева на свой счет. – Ступай, человече, – велел Антипу молчавший до той поры отец Мелентий, затем, дождавшись, когда тот уйдет, обернулся ко мне: – Не сквернословь, государь, коли по святым местам путешествуешь. – Да какие там святые места! – отмахнулся я от духовника. – Тут зла не хватает: за что ни возьмусь, все через одно место! Сколько годов бьюсь, а любой подьячий может так переиначить – черт знает что получится! – Не говори так, – возразил иеромонах. – Ты всего семь лет царствуешь, а сделал больше, чем иные государи за всю жизнь. Совсем недавно Смута была, в Кремле ляхи сидели, земля впусте стояла, а теперь? – Верно, государь, – поддержал священника Рюмин. – Сколь при тебе полков нового строя заведено? Сколь пушек отлито? Книг отпечатано? Школ открыто? Академия опять же… – Из которой ректор сбежал, – хмыкнул я, посмотрев на Мелентия. – Должен же кто-то тебя на истинный путь наставлять, – нимало не смутившись, отвечал мой духовник, – паломник липовый! – Давно догадался? – Не велика премудрость. Ты как цитатами из Писания говорить начинаешь – сразу понятно: что-то неподобное затеял. В Мекленбург свой собрался? – Не только. – В войну с императором влезть хочешь? – Не совсем. Я хочу, чтобы эта война нам пользу принесла. – Какая же от нее польза может быть? – Люди, отче. Люди скоро от войны бежать станут, а среди них и ремесленники, и розмыслы искусные, да и просто работные людишки, в коих у нас нехватка. Кроме того, так или иначе в эту канитель кроме императора втянутся шведы, датчане и поляки. А если они все вместе передерутся, значит, до нас им дела не будет. |