Онлайн книга «Реставратор Галактики»
— Покажите мне акваланг, — сказал Джо. — И объясните, как им пользоваться. И вообще, покажите все, что мне нужно знать. — Я покажу вам минимальный… — начал робот и осекся. На крышу самого большого купола спускался небольшой вертолет. Виллис внимательно присмотрелся к нему. — Слишком мал для Глиммунга, — пробормотал он, существо должно быть намного меньше в размерах. Едва винт вертолета перестал вращаться, открылась дверь. Из нее выпрыгнула Мали Йохез. Спустившись на лифте, она направилась прямо к Джо и Виллису. — Со мной разговаривал Глиммунг, — быстро проговорила она. — Он объяснил мне, что ты здесь делаешь. И попросил проводить тебя. Он сомневается, что ты сможешь в одиночку… я имею в виду ты не сможешь перенести этот спуск…. — А ты, значит, сможешь, — резюмировал Джо. — Он считает, что, если мы будем вдвоем, то у нас будут шансы. И к тому же, у меня больше опыта, гораздо больше. — Леди, — спросил ее Виллис, — он хочет, чтобы я спустился с вами? — Он ничего не сказал о вас, — резко бросила Мали. — Слава Богу. — Робот вздохнул. — Терпеть не могу болтаться там, внизу. — Скоро все изменится, — заметила Мали. — "Там, внизу" больше не будет. Будет только наш мир. — Сказала мышь, толкая гору, — ехидно добавил робот. — Помогите нам надеть акваланги, — приказал Джо. — Там, внизу, в Водном Мире, — поучал робот, — вы окажетесь в местах, оставленных Амалитой. — Кто это — Амалита? — спросил Джо. — Это божество, которому был посвящен храм, — пояснила Мали. — Бог, которому возносили молитвы в Хельдскалле. Когда храм будет восстановлен, Глиммунг сможет снова воззвать к Амалите, как в прежние времена, до катастрофы. Победа Борели над Амалитой — временная, но очень важная. Мне это напоминает земную поэму Бертольда Брехта, она называлась «Утопленница». Сейчас попробую вспомнить… "И постепенно бог ее оставил; вначале ее руки, а затем и ноги, и все тело, и наконец она была…" — Что это за божества? — спросил Джо. Он слышал о них впервые, хотя и понимал, что если есть храм, то должно быть и божество, которому в нем поклонялись. — Ты знаешь еще что-нибудь об этом? — Я могу предоставить вам всю необходимую информацию. — Вы не задумывались над тем, — спросила его Мали, — что Амалита может действовать руками Глиммунга, возрождая храм? Чтобы восстановить на планете веру в себя? — Гм-м… — похоже, робот был уязвлен. Джо показалось, что у него внутри что-то жужжит и потрескивает от напряженной работы. — Видите ли, сэр, — сказал он наконец, — вы спрашивали о двух божествах. Кстати, вы опять забыли сказать… — Виллис, расскажите мне про Амалиту и Борель, — попросил Джо. — Как давно им поклоняются и где именно? Где появился этот культ? — У меня есть брошюра, где все изложено подробно, — сказал робот. Он опустил руку в нагрудный карман и извлек оттуда пачку тонких листков. — Я написал это на досуге, — пояснил Виллис. — С вашего позволения, я буду заглядывать в текст, чтобы не напрягать память. Итак, вначале был Амалита. Один. Это было приблизительно пятьдесят тысяч земных лет назад. Затем в нем проснулась страсть. Но у него не было объекта страсти. Он любил, но ему некого было любить. Он ненавидел, но ему некого было ненавидеть. — Ему было наплевать. Но ему не на кого было плевать, — подколола Мали. Ей было неинтересно. — Так вот, я говорил о страсти, — продолжал робот. — Как известно, самая сладострастная форма сексуальной любви — это инцест, поскольку инцест — фундаментальное табу во всей Вселенной. Чем строже табу, тем сильнее искушение. Поэтому Амалита создал себе сестру — Борель. Другая запретная сторона половой любви — это любовь к воплощению зла, которое, если не вызывает любовь, становится объектом ненависти. И Амалита сделал свою сестру средоточием зла, и она начала уничтожать все, что он сотворил за много веков. — В том числе Хельдскаллу, — пробормотала Мали. — Да, леди, — согласился робот. — Итак, еще один мощный стимул половой любви — это любовь к более сильному созданию. И Амалита наделил свою сестру способностью уничтожать свои творения одно за другим; потом он пытался ей помешать, но она уже была сильнее его. К чему он и стремился. И наконец, последнее: предмет страсти принуждает любящего снисходить до своего уровня, где властвуют его законы, аморальные и жестокие. Вот с чем мы имеем дело при восстановлении Хельдскаллы. Каждый из вас должен будет спуститься в Водный Мир, где законы Амалиты не действуют. Даже сам Глиммунг неизбежно погрузится туда, где сильна власть Борели. — Я полагал, что Глиммунг — божество, — произнес Джо. — Из-за его огромной силы. — Божества не пролетают сквозь десять этажей, — заметил робот. — Резонно, — признался Джо. — Рассмотрим по пунктам, — предложил робот. — Начнем с бессмертия. Амалита и Борель бессмертны; Глиммунг — нет. Второй критерий… — Мы знаем остальные два критерия, — перебила Мали. — Неограниченная власть и неограниченное знание. — Значит, вы читали мой памфлет, — сказал робот. — Господи Иисусе, — произнесла Мали с уничтожающим ехидством. — Вы упомянули Иисуса Христа, — заметил робот. — Это интересное божество, поскольку его власть ограничена, его знания также ограничены, и он мог умереть. Он не удовлетворяет ни одному из критериев. — Тогда как возникло христианство? — спросил Джо. — Оно возникло, — пояснил охотно робот, — потому что Иисус беспокоился о других людях. «Беспокойство» — точный перевод греческого «агапе» и латинского «каритас». Иисус стоит с пустыми руками: он никого не может спасти, даже себя. И тем не менее своим беспокойством за других, любовью к другим он… — Ладно, хватит. Дайте нам памфлет, — утомленно проговорила Мали. — Мы прочтем его, когда будет время. А сейчас мы собираемся спуститься под воду. Приготовьте наши акваланги, мистер Фернрайт вас об этом уже просил. — Подобное божество есть и на Бете-Двенадцать, — продолжал робот, будто не слыша приказа. — Оно научилось умирать вместе с каждым существом на планете. Оно не могло умереть вместо других существ, но умирало вместе с ними. И потом, с рождением нового существа, снова возрождалось. Таким образом пережило бессчетное число смертей и воскрешений. Сравните его с Христом, который умер только однажды… Об этом тоже написано в моем памфлете. Там есть все. — Все? Тогда, наверно, вы — Календа, — сказал Джо. Робот пристально посмотрел на него. — И ваш памфлет, — продолжал Джо, — это Книга Календ. - Не совсем так, — произнес наконец робот. |