Онлайн книга «Драконий берег»
|
Интересное место. И почему тогда, в детстве, Томас не приходил сюда? И не только он. В городе хватало мальчишек, готовых на все ради приключения. Вспомнить хотя бы дом Дерри. К нему постоянно бегали. А сюда вот нет. И драконы эти. Они обвивали колонны, карабкаясь выше. Они садились на крыше и устраивались у подножия огромной лестницы. К такой только на лимузине и подъезжать. А вот газон зарос. Проклюнулись на нем золотые головки запоздалых одуванчиков. И осот тоже имелся. Кусты потеряли форму, и одичавшая слива перекинула ветви через мрамор перил, колючки растопырила, будто намекая, что гостям здесь не рады. — Эй, есть тут кто? — крикнул Томас и голос его растворился в окрестной тишине. Из-под крыши сорвались голуби, полетели, суматошно хлопая крыльями, и звук этот резкий заставил вздрогнуть. А ведь место и вправду уединенное. И зачарованное. Томас повернулся. Показалось, что смотрят на него. Но кто? — Эй… Он вдруг будто провалился в прошлое, которого никогда не было. Или все-таки было? Почему этот дом кажется ему таким знакомым? И не просто знакомым. Он точно знает, что в основании левой колонны трещина, которая пересекает выбитого дракона, отчего тот кажется разрубленным. Шаг. Поворот. Никого. Ничего. А ощущение чужого недоброго взгляда не исчезает. Напротив, этот взгляд будто бы обретает плотность. — Кто… Дрогнула темная занавеска на втором этаже. И голуби, сделав круг, спрятались под крышей. Что-то Томас такое читал, про голубей и безумие[1]. Нет, не в этом дело, а в голове. В драконе. Никуда он не делся. И трещина та же. Только дракон сейчас кажется нестрашным. Он маленький, ладонью накрыть можно. Дурнота накатывает… защита… и предупреждения нет. А та, вторая, колонна, вполне целая. Но когда-то рядом с ней стоял ящик с розами. Темно-красными. …спорим, ты зассышь? — Берт забрался почти на самую вершину яблони и, вцепившись в сухую ветку, покачивался. — Не зассу, — Томасу отчаянно хочется быть таким же храбрым. И он лезет следом. Правда, яблоня похрустывает. Она давно усохла, а молния и вовсе рассекла ствол надвое. Яблок тут никогда-то не было, и дерево стояло, ни мертвое и ни живое. Как этот дом. Получается, Томас был здесь? Но почему он не помнит? Или помнит? Тогда каштаны стояли в цвету и пахло медом. Тяжелый запах, резковатый, куда хуже тех духов, что папаша из Тампески приволок, чтобы мать не ругалась. А она все равно ругалась. Она хотела не духи, а шубу. — Я с тобой! — Томас спешит, но не успевает. Фигура старшего брата будто растворяется в пыли, а на губах остается горький вкус обиды. Опять. А ведь Томас не маленький. И вообще, вот расскажет… не расскажет. Конечно, Берту попадет, но своих ведь не выдают. Не предают. Томас тоже хочет играть в разведчиков. А вместо этого останавливается посреди улицы, пытаясь понять, где он. Может, поэтому и не помнит? Душный запах цветущих каштанов не отпускал Томаса. А ступеньки… всего двенадцать. Надо же, угадал… выходит, сосчитал тогда? Давно. Дверь вот новая. Та, старая, была темной. …принеси розу Эшби, тогда и поверю, что ты и вправду взрослый, — Берт уже лежит на ветке, обхватив ее и руками, и ногами. Он собирается на ночную рыбалку, потому как все знают, что ночью рыбалка круче всего. Особенно у Дальних камней. А Берт знает, как к ним пройти. И Томас хочет с ним, но Берт не возьмет. — Я папе расскажу! — Ага, расскажи, — Берт почти падает, но в последний момент просто делает кувырок, будто обтекая ветвь. — Тогда и я расскажу. Думаешь, не видел, как ты за Бетти Грин подсматриваешь? — Неправда! Краснота поднимается снизу. И вовсе он не подсматривал. — Правда, правда… сиськи трогал? — деловито интересуется Берт. А Томас мотает головой. Он не подсматривал. Но кто виноват, что Бетти Грин имеет дурную привычку загорать нагишом? Нет, она, конечно, прячется, на берегу хватает укромных мест и местечек, но просто так получилось… — Потрогай в следующий раз. Мягкие, как булка. — Иди ты… — Я серьезно, Томми, ты молчишь и я молчу. Ходить к Дальним камням отец запрещал. Даже днем. А уж ночью и вовсе запирал дом, только Берт взрослый. И ничего не боится. Берт спустился по плющу. — А если я самой Бетти расскажу, что ты за ней подглядываешь? — на смуглой физии появляется предвкушение. — Представляешь, сколько писку будет? — Не надо. Я… я принесу. — Розу? — Розу. — Сегодня? — Берт все-таки спрыгнул на землю, приземлившись ловко, как кошка. А совесть сдавила горло Томаса. Он не виноват. Он был ребенком и не виноват. Но совести не докажешь, у нее свое представление о том, что есть вина. Томас ведь мог пожаловаться родителям. И Берта бы выдрали. Заперли. Сделали бы что-то, что помешало пойти к тем самым камням… пойти и не вернуться. — Сегодня, — ответил Томас шепотом. Память разворачивалась. А дом молчал. И Томас, постучав в дверь, присел на ступеньки. Слегка было жаль костюма, который непременно изгваздается в пыли, но память… она, оказывается, хранила многое. Траву. Пыль. Стрекот кузнечиков. И то, знакомое уже, ощущение чужого взгляда. Оно появилось еще там, на аллее… — Привет, — дверь все-таки открыли, и на пороге появилась Уна. Босая. И в длинном цветастом платье, которое было все равно слишком коротким для нее. Подол заканчивался где-то над щиколотками, позволяя разглядеть и узкие ступни с аккуратными пальцами, и косточки над ними, острые и темные. Щиколотки цвета гречишного меда. — Привет, — на нее было приятно смотреть. И на платье это, желтая ткань, мелкий цветочек. Кружево по подолу узкой полосой. — Кофе хочешь? — Уна протянула кружку. И села рядом. — Замерзнешь. Она лишь пожала плечами. Вытянула ноги. — Откуда? |