Книга Украденное дитя, страница 70 – Мария Сакрытина

Он не договорил — Тобайес опустил ему руки на плечи.

— Вставай… Вставай, Дикон. Дай мне тебя рассмотреть. Сколько ты уже не спишь? Что случилось?

Ричард поднялся и улыбнулся больной, ломкой улыбкой.

— Я не видел вас, господин. Я привык засыпать и видеть вас. И так, пока вы не скрылись в тумане. Я боялся… что больше никогда вас не увижу.

Тобайес заглянул ему в глаза и успокаивающе сказал:

— Не бойся. Я никогда тебя не брошу, Дикон. Я же обещал. Ты помнишь, что я обещал?

— Да, господин, — Ричард жалко улыбался.

— Вот и хорошо. Не плачь, Дикон, пожалуйста, ты разрываешь мне сердце. — Тобайес вытер щёки Ричарда. — Сколько дней прошло? Время на «той стороне» течёт иначе, ты же знаешь. Меня, как я понимаю, уже похоронили?

— Три месяца, господин, — тихо ответил Ричард. — Вас похоронили три месяца назад.

Тобайес кивнул.

— Что ж, могло быть и хуже. Я мог вернуться, а ты был бы уже стариком.

— Я бы не стал жить так долго, господин.

— Не смей так говорить.

— Слушаюсь, господин.

— Боги, Ричард, — Эш поморщился и коснулся головы. Пальцы тут же окрасились кровью.

— Господин, — выдохнул Ричард, вздрогнув. — Ваши рога!

— Сломал, — Тобайес наклонил голову. — Ты сможешь что-нибудь с ними сделать? Кровят, не переставая.

— Конечно, господин. — Ричард бросился к комоду, а Тобайес уселся в кресло и устало закрыл глаза.

— Сломал, когда вспомнил… Я так хотел вернуться, Дикон. К тебе и… Фриде. А она меня даже не узнала.

Ричард вернулся с чашкой и флаконами.

— Господин, наклоните, пожалуйста, голову влево… Да, так. Вы знаете, господин, вы на себя не очень-то похожи.

— Но ты меня узнал.

Ричард быстро улыбнулся, принявшись смазывать пустоту над головой полукровки.

— Господин, при всём уважении, госпожа права, я лучше её владею магией. И я видел вас всё время, Лесной король позволил мне. Я знал, что вы живы. Госпожа… Она не знает, что случается с фейри после смерти в мире людей. Она думает, что вы мертвы.

Тобайес задумчиво нахмурился.

— Почему она так быстро согласилась на этот бред о телохранителе? — сказал он после долгой паузы. — Она в опасности?

Ричард преувеличенно заботливо продолжил натирать невидимые рога.

— Господин… За три месяца многое произошло.

— Правда? И что же?

— Прошу вас, пообещайте… не горячиться, господин. Между прочим, вам очень идёт корона.

— Да перестань, — отмахнулся Тобайес. — Хорошо. Рассказывай.

— А… вам сначала нужно принять ванну, господин, и переодеться. Я распоряжусь…

— Дикон. Рассказывай.

Ричард вздохнул, но ослушаться не посмел.

— Хорошо, господин…

Спустя час Ричард с трудом удерживал взбесившегося фейри под флером полукровки, рвущегося убить сначала императора («Кобель!»), потом Цевета («Мерзавец, он голос на неё повысил?! Я ему язык оторву!») и, наконец, собственных подданных («Нападали? Убью! Всех!!). А в заключении досталось бы и всем полукровкам («Из-за них она волнуется!»).

Ещё через час Тобайес выдохся — помогла и магия Ричарда, который уже не мог держать завесу тишину над спальней — и поинтересовался:

— Ладно, я понял, жена у меня бедовая. Тебя-то никто не трогал?

— Нет, господин.

— Совсем? Даже этот кобель-император?

Ричард улыбнулся.

— Совсем, господин. Должен признаться, он хотел сделать меня жертвой в вашем обряде для полукровок…

— Что-о-о?! Убью!!!

— Господин, тише! Я предложил ему альтернативу, и она больше понравилась императору.

— Какую ещё альтернативу?

Ричард рассказал. У Тобайеса вытянулась лицо, а потом он расхохотался.

— Я хочу это увидеть!

— Госпожа наверняка соберётся завтра во дворец, мы сможем заглянуть в подвалы, господин.

— Да…

— Господин? Что вы намерены делать?

Тобайес сел обратно в кресло и покачал головой.

— Честно? Я не знаю.

Ричард опустился рядом на колени, заглядывая полукровке в лицо.

— Господин? Какой гейс на вас наложили?

— Фрида должна узнать меня в течение месяца. Сама, без подсказок. Поэтому я должен вести себя, как… — Тобайес скривился. — Как вот это… Чем я сейчас стал. Я не знаю, Ричард… Наверное, мне остаётся только защищать её, пока я здесь.

Ричард прижал руку полукровки ко лбу.

— Господин, я всё сделаю, чтобы вам помочь.

— Я знаю, Дикон. Я знаю. Что ж, для начала попробуем понять, кто так истово хочет убить мою жену. Есть предположения?

— В Тайной полиции считают, что это полукровка.

Тобайес пожал плечами.

— Посмотрим…

— Господин, — перебив наступившую тишину, позвал Ричард. — Вам нужно отдохнуть. Пойдёмте, я отведу вас в гостевые комнаты. И сделаю вам ванну. А в саду растут прекрасные розы…

Тобайес усмехнулся.

— Ты меня прямо как маленькое дитя уговариваешь. Между прочим, с этим демонёнком Уильямом всё хорошо?

— Лесной король вернул детей, — кивнул Ричард. — И они всё забыли. Мастера Уильяма сейчас куда больше заботит, как избежать поступления в школу Дэримор.

Тобайес тихо рассмеялся.

— Мне бы его проблемы. Идём, Дикон. И… спасибо тебе. Между прочим, как хочешь, но сегодня ты будешь спать. Если желаешь, можешь считать это приказом. Чтобы это, — он осторожно, пальцем указал на мешки под глазами Ричарда, — завтра не было.

Ричард улыбнулся.

— Конечно, господин.

…На следующее утро Фрида, проходя мимо гостиной, услышала фортепиано и удивлённо остановилась в дверях — послушать.

Играл вчерашний гость, полукровка Тобайес. Играл отлично, но волшебства в его музыке была капля. Нет, он не менестрель… Впрочем, Фриду удивило не это: Тобайес играл третью часть известной четырнадцатой симфонии, которая была настолько стремительной, что у её исполнителей пальцы рисковали запутаться — так быстро нужно было нажимать на клавиши.

Играл полукровка с жаром — в буквальном смысле, Фрида даже от двери чувствовала тепло. И дым. Странно, может ли быть его отцом кто-то из Огненных?..

А потом солнце, наконец, робко выглянуло из-за тяжёлых зелёных портьер и осветило мистера Филча. Фрида открыла от удивления рот. На её памяти ни один человек так резко за одну только ночь не менялся. Красивым Тобайес так и не стал, но да, теперь Фрида и сама могла бы сказать, что он наверняка воин. В мистере Филче чувствовались страсть, агрессия и харизма. То, как он сидел, то, как играл, то, как не смотрел на нотный лист, — всё в нём выдавало человека несдержанного, холерика. Да даже выбор музыки — напористой и быстрой — свидетельствовал об этом.