Книга Человек-комбини, страница 16 – Саяка Мурата

Моется он долго. Дожидаясь, когда он выйдет, я чуть не засыпаю, но решаю позвонить сестре.

— Алло, — говорит её голос в трубке. На часах без пяти минут полночь, но сестрёнка, похоже, ещё не спит.

— Прости, что поздно. Ютаро не проснулся?

— Всё в порядке. Так быстро уснул, что я даже немножко собой занялась… А у тебя что-то срочное?

Я представляю себе племянника, спящего, скорее всего, в одной комнате с мамой. В жизни сестрёнки — прогресс налицо: что там ни говори, а теперь с нею вместе живёт существо, которого раньше не было. Ожидает ли она, как и наша с ней мама, таких же перемен от меня? И я решаю признаться Мами — хотя бы в порядке эксперимента:

— Ну, не такое срочное, чтоб будить среди ночи, но…

В общем, у меня в доме мужик.

— Что?! — Её голос заходится чем-то вроде икоты, но не успеваю я уточнить, всё ли с нею в порядке, как слышу сдавленный крик: — Правда?! Точно не врёшь? И давно? И что за мужик-то, выкладывай!

— Нет, недавно… Коллега с работы, — признаюсь я под её напором.

— Вот это да! Поздравляю, сестра!

Я немного теряюсь: как можно с чем-нибудь поздравлять, не узнав, что вообще происходит?

— Ты серьёзно?

— Ну, я, конечно, не знаю, что он за человек, но… от тебя такую новость слышу впервые! Я так рада. Держу за тебя кулачки!

— Да ну?

— Ну а раз ты мне сообщаешь об этом — так, может, и о свадьбе уже подумываешь?.. Ох, прости! Наверно, я слишком тороплю события, да?

Никогда ещё моя сестра не была так болтлива. Слушая это возбуждённое щебетанье, я думаю: а ведь мысли Сирахи о том, что даже в шкуре современных людей мы остались в эпохе Дзёмон, не такое уж преувеличение.

Да, инструкцию эту составили давным-давно. И вложили в наши головы так надёжно, что прописывать её буквами не было никакой нужды. Модель поведения под названием «Человек Нормальный» действительно не менялась в нас с самой эпохи Дзёмон, осознала я наконец.

— Но какая же ты молодчина, Кэйко! Столько всего пережила — и наконец-то нашла того, кто тебя понимает!

Ну и ну. Сестрёнка восхищается историей, которую сама же и сочинила. Радуется тому, что я наконец-то «исправилась». Но если всё решалось так просто — что ей мешало объяснить это раньше? Распиши она всё по полочкам сразу — сберегла бы кучу времени нам обеим…

Отложив трубку, я вижу Сираху, который вышел из ванной и не знает, куда себя деть.

— Ах да, тебе же не во что переодеться! Вот, держи униформу комбини. Всем такие выдавали еще при открытии. А потом подарили, когда сменился дизайн. Унисекс, должно подойти…

Чуть помявшись, Сираха берёт у меня зелёную куртку, натягивает на голое тело. Рукава для его ручищ коротки, но хоть молния застёгивается, и ладно. Его бёдра по-прежнему обмотаны полотенцем, и я протягиваю ему свои домашние бриджи.

Уж не знаю, сколько дней он не мылся до этого, но от его собственных белья и одежды несёт за версту. Закидывая его тряпки в стиральную машину, кричу Сирахе, чтобы он располагался где хочет, и он неловко усаживается на татами.

Комнатка в моём жилище всего одна, но санузел раздельный, как и во всех старых зданиях. Вентиляция в доме дрянная, и пар из ванной, где мылся Сираха, быстро заполняет квартиру.

— Душновато. Открыть окно?

— А? Да нет…

Он никак не найдёт себе места — то вдруг вскочит, то садится обратно.

— Туалет, если что, вон там. Напор воды слабоват. Чтобы смыть получше, дави на ручку сильно и долго.

— Э… Да пока не хочу.

— Итак, деваться тебе пока некуда. Из твоего жилища тебя, считай, уже выгнали, так?

— Н-ну да…

— Вот я и подумала: может, оно и к лучшему, если ты повисишь у меня. Я тут навскидку сестре позвонила. Уж не знаю, что она там для себя досочинила, но радовалась за меня, как дитя. Выходит, если мужчина и женщина делят одно жильё на двоих, то что бы там ни творилось между ними в реальности — люди сами придумают им историю и наполнят её понятным для них содержанием!

— Сестре звонила? — повторяет Сираха в смятении.

— Может, кофе хочешь? Или сидра? Я как раз купила в помятых банках. Правда, совсем не холодные.

— В помятых?

— А, тебе же не объяснили… Банки со вмятинами на продажу не выставляются. Но если ты его не хочешь, кроме молока и воды из чайника, у меня больше пить нечего.

— Ну, давай помятую.

Моя единственная мебель — низенький складной стол. Комнатка крошечная, так что с появлением гостя футон, обычно расстеленный на полу, пришлось свернуть и поставить у холодильника. Ещё один я храню в раздвижном шкафу — на случай, если нагрянут в гости сестра или мать.

— Постель запасная есть, — говорю я. — Если тебе идти больше некуда, ночевать пока можешь здесь, хотя места и маловато.

— Спать?.. — отзывается он еле слышно. — Знаешь… Вообще-то я весьма щепетилен, так что… Если всё не учесть заранее…

От волнения его голос дрожит.

— Ну что ж, — пожимаю я плечами. — Если брезглив — то, конечно, на чужом футоне сладко не выспишься. К тому же я его сто лет не доставала и не проветривала ни разу. Да и квартирка старая, тараканов полно…

— Да я не… Хм… Та квартирка, что я снимал, тоже от чистоты не блестела, мне на это плевать. Просто… Вы же, девчонки, сразу начинаете что-то себе сочинять… И нам, мужчинам, нужно быть начеку… Ты вон уже и сестре позвонила… Зачем? Чего добиваешься-то?

— А что такого? Просто хотела узнать её реакцию.

— Ох, не знаю… Как-то всё это… жутковато. В интернете я о таких случаях много читал. Но уж никак не думал, что кто-нибудь станет так старательно заманивать и меня!

— Че-го?.. Вообще-то я просто подумала, что бедняжечке некуда идти! Но если тебя это напрягает — стиральную машинку я пока не включала. Можешь забирать вещи и уходить!

— Ну, э-э… Если ты сама так говоришь… — бормочет Сираха нечто совсем уже невразумительное. И ни к каким результатам разговор не приводит, хоть тресни.

— Ты, конечно, извини, но уже ночь, — говорю я. — Можно я посплю? Соберёшься уйти — никто тебя не держит, захочешь спать — уж как-нибудь расстели себе футон. А мне завтра с утра на работу. Нам ведь платят ещё и за то, чтобы на работу мы выходили бодрыми и здоровыми. Так нас учил Второй директор шестнадцать лет назад. Невыспанной в комбини заявляться нельзя.

— A-а… Комбини?.. Ну-ну, — затягивает он идиотским тоном. Но если я поведусь, препираться с ним придётся до утра, так что я расстилаю себе постель.

— Я дико устала, в душ пойду утром. Уж прости, но на рассвете чуток пошумлю. Приятных снов!

Чищу зубы, завожу будильник, забираюсь под одеяло и закрываю глаза. Временами я слышу, как в углу напротив копошится Сираха, но «Симфония комбини» звучит в голове всё отчётливей, пока наконец меня не накрывает глубокий сон.