Книга Маг при дворе ее величества, страница 95 – Кристофер Сташеф

Мэт думал, что два года изучения греческого пропали для него даром — эти бесконечные дела со стратегос, едущим верхом на своем гиппос к потамос, и все эти допотопные военные маневры. Но теперь, к своему удивлению, он понял, о чем говорит этот стратегос: он спрашивал, что происходит.

Мэт глубоко вздохнул, вспомнив из Эсхила, и выкрикнул:

— Герои! Эллины! Призываю вас защитить свободу, как это было и будет свойственно вам!

Предводитель насторожился, услышав греческий язык, хоть и исковерканный, из уст закованного в сталь чужака, но тем не менее кивнул.

— Какой враг грозит нам сейчас?

— Злой волшебник, — ответил Мэт, — и целая орда его приспешников.

— Персы! — хором воскликнули греки, а их предводитель приказал:

— Как делали наши предки при Фермопилах — стройтесь в фалангу!

Когда пыль осела, Мэт оказался перед фалангой греков и целым лесом четырнадцатифутовых копий. Предводитель выступил вперед и отрапортовал:

— Мы готовы к битве, полководец!

Мэт кивнул с бесстрастным, как у игрока в покер, лицом, не веря сам себе, что это все сотворил он.

— Отдыхайте пока, Стратегос, но будьте готовы. Враг может напасть в любую минуту.

Греки опустились на землю там, где стояли, вонзив рядом свои копья, терпеливо ожидая сигнала тревоги.

Мэт сказал Кольмейну:

— Три тысячи пятьсот, Кольмейн.

— И два десятка великанов. — Гигант уважительно взглянул на Мэта. — Ты можешь призвать больше?

Мэт мысленно выругался. Из драконьего зуба он мог получить и две тысячи, и больше, но он дал волю своему бездумному суеверию и выпалил первое же круглое число, какое пришло на ум. А теперь было слишком поздно. Он с горечью покачал головой.

— Нет.

— Что ж, можно выиграть бой и у превосходящего тебя числом противника, — со вздохом сказал Кольмейн. — Надежда всегда остается. Побеждают не только числом, но и уменьем, и духом.

Мэт вдруг вспомнил, что у него есть еще один резерв, и щелкнул себя по доспехам на груди.

— Эй, Макс!

— Да, маг!

Демон отлетел от группы монахинь, среди которых стояла Саесса. Мэту это не понравилось, но времени на досаду не было.

— Послушай, с минуты на минуту грянет бой. Можешь сделать мне одолжение?

— Если это в моих силах.

— В твоих, в твоих. Просто полетай над вражеским войском, сконцентрируй там и тут силу тяжести — не равномерно, а как придется, чтобы они не могли вычислить, где ты будешь в следующий миг.

— Умно, — прожужжал демон. — Знай их колдуны, где я буду в следующий миг, они бы могли мне воспрепятствовать.

— Верно. — Мэт кивнул. — Тебе надо не столько причинить им вред, сколько сотворить путаницу.

— Сотворить? По отношению ко мне это звучит как оскорбление.

Луна, уходившая за тучи, снова показалась. Отчетливо стал виден лес пик и копий, возвышавшийся над головами всадников и пехотинцев, вступивших на другой край долины. Их вел некто в богато изукрашенных доспехах.

— Астольф! — Это имя в устах Алисанды прозвучало как ругательство.

— Колотил он меня не жалеючи, — процедил сквозь зубы Мэт.

— Что-что, а драться он умеет. — Ее голос зазвенел и окреп. — Друг мой Кольмейн, ты будешь командовать правым флангом, гномами и великанами. Сэр Ги, возьмите на себя левый фланг: монкерианцев и наших добрых баронов с их людьми. Матушка настоятельница, пусть ваши леди подъедут ко мне, я буду командовать центром. А вы, лорд Мэтью, встаньте к нам в тыл с вашими гвардейцами из драконьих зубов. — Она сделала глубокий вдох. — Командиры, по своим местам!

Черный щит сэра Ги метнулся влево, и монкерианцы последовали за ним. Саесса, привстав в стременах, махала рукой, чтобы монахини подошли к ней.

Мет обернулся и крикнул:

— Спартанцы! Стройтесь в фалангу. Занимайте позицию в тылу у леди, одетых в черное!

Греки вскочили на ноги и заняли отведенные им позиции.

По мнению Мэта, было мало смысла в том, чтобы концентрировать главные силы кавалерии на левом фланге, а остальные — в центре. Но, может быть, Алисанда лучше знала свои войска, чем он? В любом случае он был рад, что поставлен недалеко: мало ли что Малинго задумает против нее!

Он смотрел, как вражеская армия пересекает долину. Подсчеты сэра Ги явно были более чем скромными.

— Переходим в наступление? — спросил он Алисанду.

— Нет! Если бы сражение не состоялось, так было бы лучше для нас. Мы смогли бы выступить обратно на восток, с каждой милей набирая подкрепление.

— Но они-то это, конечно, знают.

— Да, и не потерпят. Битвы не избежать сегодня ночью. Но пусть они первые начнут ее.

И выиграют? Мэт снова отметил, что принцесса теряет непререкаемость, когда говорит о победе. Он с беспокойством оглядел полчища Астольфа. А ведь в ход пойдут еще и заклинания Малинго...

Сможет ли он им противостоять? Он принялся выстраивать в голове стихи. Понадобится много силы — больше, чем когда он пробуждал каменных гигантов. Он подбирал строфы тщательно и неторопливо.

Вдруг словно облаком застлало его разум — что-то темное и злое коснулось его мыслей. Малинго! Колдун уже трудился над тем, чтобы вывести его из строя. И не было времени ничего придумать в ответ. В отчаянии Мэт выкрикнул первое, что пришло в голову, не очень-то веря, что это поможет:

Пусть голова моя слова

Слагает будто дважды два.

Сквозняк продул ему мозги, и темное присутствие ослабло, облако нехотя вышло из его головы и повисло над ней. Поединок между ним и Малинго? Если так, то по крайней мере войско Астольфа на время лишено магической поддержки.

И тут Астольф, достигший уже середины плато, пришпорил коня, взмахнул мечом и дал сигнал. С громким криком его войско пошло в наступление.

Алисанда сидела на своем коне, невозмутимо поджидая, пока неприятель подойдет поближе. И когда Мэт уже мог различить все до последней подробности в убранстве Астольфа, она крикнула:

— Вперед!

И все ее воинство с радостным криком помчалось навстречу неприятелю.

Сэр Ги на полном скаку привстал в стременах, и его голос перекрыл звуки движения: он пел торжественную древнюю мелодию. Справа ему подпевал Кольмейн, как молот, отбивая ритм. А слова этой песни целили в неприятеля.

Отречемся от злого Малинго,

Прах Астольфа стряхнем с наших ног;

Ах, калинка моя, ты малинка —

Сделай так, чтоб Монкер нам помог!

О, Астольф! Ты наперсник разврата —