Онлайн книга «Маг при дворе ее величества»
|
Не захватят Меровенс враги. Мы найдем на тебя, супостата. Грозный суд. О, Монкер, помоги! А забывший навеки о Боге Ты, Малинго, колдуй не колдуй. Все равно ты получишь в итоге Не Меровенс, а ад, обалдуй! Деды билися за Грандишана, Вместе с Кольмейном шли воевать, И на зов боевой Доломана Собиралася Конора рать. Вы ж, надменные славы потомки, Против нас повернули полки, Ваших черных отрядов обломки Разобьем. О, Монкер, помоги! Вы таитесь под сенью Астольфа. — Ах, разлейся, тальянка-гармонь! — Ждет вас нынче не партия в гольф, а Уготован вам страшный огонь! Вы стоите толпою у трона — Вы неправильный выбрали путь! В ад пойдете вы с вашим патроном — Но не поздно еше повернуть! Вы ж простые солдаты, раззявы! Вам неверный отдали приказ! Поверните мечи на хозяев — Ну а мы не забудем про вас! Так вперед, за потомков Киприна, В райских кущах вы будете жить! Вас помянут в народных былинах! Так решайте же! Надо спешить... Магия таилась в этих словах, магия странного рода, она барабаном била в голове Мэта, отзывалась в его крови. И к такой магии Малинго готов не был. Наступление войска Астольфа замедлилось. Капитаны понукали солдат криками, их мечи били плашмя направо и налево. Но войска остановились, сгрудились, несмотря на брань и побои. Затем с ревом ярости целые батальоны обратились против своих командиров. Удары копий сопровождались словами: «Господи, прости меня!», «Господи Иисусе, я раскаиваюсь за каждый удар, который наносил ради своего подлого властелина!», «Умри, дьявол! Небеса призывают мою душу!». В считанные минуты почти треть армии Астольфа повернула против него. Одной песней сэр Ги изменил соотношение сил коренным образом. — За Господа Бога и за святого Монкера! — крикнула Алисанда, высоко поднимая свой меч, и два войска столкнулись. Принцесса и Астольф скрестили свои мечи. Но тут же пехота оттеснила их своим напором друг от друга и разнесла в разные стороны. На левом фланге сэр Ги косил врагов, распевая воинские песни, а монкерианцы помогали ему в кровавой жатве. На правом фланге Кольмейн, низко наклонясь, сбивал рыцарей с их коней и бросал за спину, чтобы гномы доделывали дело. Великаны-людоеды кроили черепа по обе стороны от него. Верноподданные королевы сражались против тех, чья жадность перевешивала страх перед адом и презрением потомков. Но к неприятелю подошло подкрепление, и численный перевес внес хаос в битву. По всей боевой линии завязались отдельные схватки. Мэт крушил неприятеля направо и налево, отражая щитом удары и нанося ответные. Гул голосов стоял в воздухе: победные крики и стоны умирающих. Копья целили в Мэта со всех сторон. Ему было недосуг употребить магию, хотя Малинго сейчас как раз не давал о себе знать. В правое ухо Мэта вливалась боевая песнь древних греков, в левое — боевой гимн сестры Виктрикс и ее отряда. Затертый между классикой и средневековьем, он потерял из виду Алисанду. Он всех потерял из виду, кроме Кольмейна и кроме Стегомана, на котором сидел верхом, и кроме мечей и копий, которые метили в него отовсюду. Тут и там над шумом битвы раздавался скрежет металла о металл, это Макс сбивал с ног целые части вражеского войска. Дикие крики пронизывали воздух. Вдруг зловещее карканье прошло по небу. В тревоге Мэт поднял кверху глаза и увидел стаю гарпий, летящих на подмогу неприятелю. Впереди них летели двенадцатифутовые змеи с крыльями, как у летучих мышей. Они дышали огнем. — Господи, защити нас! — крикнул кто-то рядом с ним. Адские отродья примкнули к битве. Враг встретил их радостным кличем и бросился в бой с новой силой. — Ко мне! — протрубил Стегоман, поднимая голову над столпотворением. Мэт защитился щитом от огненного удара летучей змеи и проклял свои доспехи, которые проводили тепло. Поднявшись в полный рост в стременах, он разрубил змею напополам. Брызнула сукровица, а две половинки еще по инерции летели в воздухе, хлопая крыльями. Капля сукровицы попала Мэту на щит, и минуту спустя он уже мог смотреть сквозь него в дыру, которую выела ядовитая жидкость. — Ко мне! — повторил свой клич Стегоман. И рев голосов откликнулся ему из поднебесья. Мэт рискнул стрельнуть туда глазами: сотня драконов спускалась вниз с высоты, веером рассеивая впереди себя пламя, — Глогорог и его волонтеры. Гарпии заверещали и судорожно взмыли вверх. — Капитаны! — Голос Алисанды перекрыл сумятицу битвы, сотворенную воздушным десантом. — Перестройте свои полки! Драконы дали им на это время: они набросились на летучих змей, поражая их пламенем. Драконы помоложе врезались прямо в гущу гарпий, полыхая огнем и работая когтями и зубами. Гарпии с яростным визгом целыми дюжинами бросались на драконов, но встречали решительный и гневный отпор, и их женоподобные головы падали с воздуха прямо на войско. Драконы постарше летали низко, прямо над воинскими шлемами, расправляясь с летучими змеями. Воины спрятались под своими щитами от огня и ядовитой сукровицы, льющейся с неба. Командиры напрасно выкрикивали команды и пытались восстановить порядок. Огненный дождь постепенно затихал. Мэт осторожно выглянул из-под края своего щита и увидел только несколько гарпий, пытающихся спастись бегством, и преследующих их разгоряченных драконов. Змеиные тела, уже без крыльев, извивались по земле. Отравляя ее своей ядовитой кровью; — А теперь, — раздался где-то впереди голос Алисанды, — проложите для меня дорогу к узурпатору! Леди, ко мне! Монахини с боевыми криками и вторящие им греки врезались в линию обороны врага. Лучи луны высветили Астольфа, который бил своих же солдат мечом плашмя, расчищая себе проход к Алисанде. За ним ехала фигура в плаще и длинном остроконечном колпаке — Малинго, тоже со щитом и мечом. Сестра Виктрикс и ее монахини окружили Алисанду. Хотя теперь их было уже вполовину меньше, они все так же разили врагов мечами, отражали удары щитами и прокладывали путь сквозь битву для принцессы, как черная стрела, направленная острием на Астольфа. Вдруг длинное рыцарское копье ударило по доспехам Алисанды, сбив ее с коня. Она скрылась из вида в мещанине битвы. Мэт завопил: — Вперед, Стегоман! Выжги их всех! К принцессе! Дракон взревел и дал залп огня прямо вперед. Крошечная искорка подлетела к Стегомановой пасти, и язык пламени вырос на лишних десять футов. |