Книга Чародей поневоле, страница 46 – Кристофер Сташеф

— Стану я еще ломать голову над этим! — фыркнул Род. — Давай, допивай свой кофе и по коням.

Они погасили костер, упаковались и нырнули прямо в червонно-золотой туман.

Проехав, наверное, ярдов триста, они услышали звонкие голоса, приветствующие их. Род огляделся, оставаясь настороже.

На одном из полей, у подножия стога сена стояли и махали им две рослые крестьянские девушки с вилами в руках. Глаза Большого Тома впились в них с почти слышным щелчком.

— Эй, хозяин! Хорошенькие маленькие кошечки, не правда ли?

— Действительно хорошенькие, — вынужден был признать Род, хотя малютками их назвать было трудно. На них были свободные блузки и широкие юбки, нисколько не скрывающие высокую грудь и полные бедра. Девушки подоткнули юбки выше колен, чтобы не намочить их в росе.

Они призывно махали путникам, вызывающе хихикая. Одна из них, подбоченясь, игриво покачивала бедрами. Большой Том выпучил глаза и тяжело вздохнул.

— Эх, хозяин, — взмолился он. — Неужто мы так спешим?

Род крякнул, закатил глаза к небу и покачал головой.

— Ну, мне будет крайне неприятно видеть, как они страдают от пренебрежения. Действуй, Большой Том.

Том с радостным воем пришпорил жеребца, перемахнул через канаву и понесся галопом по полю. Он спрыгнул с коня прежде, чем тот перешел на рысь, схватил в каждую руку по девушке, поднял их в воздух и закружился с ними.

Род медленно покачал головой, отсалютовал Большому Тому и его подругам и отправился искать удобный стог, где он мог бы спокойно уснуть.

— Род, — произнес тихий голос у него за ухом.

— Да, Векс?

— Твое поведение беспокоит меня, Род. Оно неестественно для здорового молодого мужчины.

— Ты не первый говоришь мне это, Векс. Но я последователен и не могу держать в сердце сразу двух девушек.

Он обнаружил другой стог сена сразу за ближайшей изгородью. Род остановился в тенечке и распряг Векса, который маскировки ради принялся щипать траву. Вновь забравшись на коня, Род спрыгнул с его спины на вершину стога и с блаженным стоном развалился на мягком душистом сене. Бодрящий запах свежескошенной травы кружил голову, возвращая Рода в детство, на поля поместья его отца в пору сенокоса. Это был настоящий Эдем, без всяких там свойственных зрелому возрасту приятных забот, которые постоянно одолевают тебя, приводя мысли в смятение. Вокруг одни только роботы.

Он наблюдал за проплывающими по небу золотистыми облаками и не заметил, как задремал.

Внезапно он проснулся и замер, гадая, что его разбудило.

Он мысленно прикинул, что же могло включить сигнал тревоги, прозвеневший в его подсознании. Поблизости кто-то был.

Его глаза распахнулись, каждый мускул тела напрягся, готовый к схватке.

Он глядел прямо в низкий вырез платья.

Собрав в кулак всю свою силу воли, Род оторвал взгляд от этого приятного пасторального зрелища и увидел два больших глаза цвета морской волны, неотрывно смотрящих на него.

В этих бездонных колодцах, окруженных длинными ресницами, таилось беспокойство.

Наконец, в поле зрения попало то, что их окружало: изогнутые брови, усыпанный веснушками курносый нос, весьма широкий рот с полными красными губами, и все это — на округлом лице, обрамленном развевающимися длинными рыжими волосами.

Пухлые алые губки были надуты, а глаза — встревожены. Род улыбнулся, зевнул и протянул:

— Доброе у-утро.

Надутые губки расплылись в робкой улыбке.

— Доброе утро, прекрасный дворянин.

Она сидела рядом с ним, опираясь на одну руку и глядя ему прямо в глаза.

— Почему вы спите здесь один, сэр, когда рядом с вами женщина, которая ждет вашего зова?

Роду показалось, что в его кровеносную систему кто-то только что влил горькую настойку — его пронзила не слишком приятная дрожь. Он натянуто улыбнулся, стараясь не обидеть девушку.

— Спасибо, малышка, но я сегодня не в форме.

Она улыбнулась, но морщинка меж ее бровей пока что не разгладилась.

— Благодарю вас за доброту, сэр, но я что-то не слишком верю вашим словам.

— Почему? — нахмурился Род. — В конце концов, может же мужчина быть не в игривом настроении?

Девушка едва слышно хихикнула.

— О, вообще-то может, милорд, но это крайне редко случается даже с крестьянином, не говоря уже о лорде.

— Я не лорд.

— Но уж, наверняка, дворянин. А значит, ты, безусловно, не должен страдать отсутствием интереса.

— Вот как? — поднял брови Род. — Почему же?

Она печально улыбнулась.

— Но, милорд, в отличие от крестьянина господину нечего бояться вынужденного брака.

Род вновь нахмурился и пристально взглянул на девушку. Он решил, что она немногим моложе его и ей где-то двадцать девять — тридцать.

А для крестьянки в подобном обществе быть в тридцать лет не замужем... Он протянул руку.

— Иди сюда, малышка.

На миг в ее глазах вспыхнул огонек надежды, но тут же погас, сменившись смирением. Она со вздохом упала на сено рядом с ним, перекатилась на бок и положила голову к нему на плечо.

Надежда, — размышлял Род, явственно ощущая упругость прижавшихся к его боку груди и бедер. — Надежду смяли и отбросили прочь... Он содрогнулся, и девушка озабоченно подняла голову.

— Замерз, милорд?

Род повернулся к ней и улыбнулся. Внезапно поднявшаяся волна нежности и благодарности комом встала у него в горле. Он крепко прижал девушку к себе и закрыл глаза, чтобы полнее ощутить прикосновение ее тела. Его голову наполнил аромат, но не розового масла или сирени, а просто солено-сладкий запах женщины.

Род вдруг с удивлением осознал, что переполнявшая его боль ушла, — боль, о существовании которой он и не подозревал, покуда она не покинула его.

Девушка прильнула к Роду, уткнувшись лицом ему в шею и стиснув в кулачках ткань его камзола.

Постепенно он вновь расслабился, разомкнув свои объятия, и замер, стараясь ни о чем не думать и лишь жадно впитывая в себя окружающий его мир. Издалека доносилось пение птиц и шепот ветра в живых изгородях и кронах деревьев. Где-то поблизости стрекотал в сене сверчок.

Она разомкнула свои объятия одновременно с ним.

Прильнувшая к нему голова и руки девушки словно налились свинцом.

Солнце слепило его даже сквозь веки. Он лежал, окунувшись в алое сияние, наблюдая мир через звуки.

Послышался шорох, и ее тело отодвинулось от него — теперь девушка села. Она, должно быть, смотрит на него, в глазах застыла боль, нижняя губа дрожит, по щеке крадется слеза.