Онлайн книга «Абиссинское заклинание»
|
– Отпусти, старая ведьма! – выкрикнула я и попыталась высвободить руку… Но не тут-то было! Паркет полетел мне навстречу, и через секунду я обнаружила себя лежащей на полу, а Ильиничну – сидящей на моей спине. Рука была по-прежнему заломлена и болела неимоверно. Передо мной расхаживал Карлуша, он всплескивал пыльными крыльями и хриплым пиратским голосом повторял: – Бр-раво! Браво, стар-руха! – Отпусти! – повторила я, на этот раз жалобно. – А будешь еще своевольничать? – Н-не… не буду… – простонала я. – Ладно, на первый раз, так и быть, отпускаю! Но запомни – шаг влево, шаг вправо считается за побег! – проскрипела старуха и спрыгнула с моей спины. Я перевела дыхание и поднялась. – Хочешь еще кофейку? – как ни в чем не бывало спросила Ильинична. – Да идите вы со своим кофейком! – огрызнулась я. – Ну, ты как хочешь, а я еще выпью. После физических нагрузок всегда почему-то кофе хочется! Она взяла меня за плечо (довольно деликатно) и подтолкнула обратно к комнате. Я послушно вошла и села на прежнее место. Ильинична налила себе кофе из того же старинного кофейника и стала пить, втягивая его с противным чмоканьем. «Чтоб ты подавилась, старая ведьма!» – подумала я и наклонилась низко, чтобы бабка не прочитала по лицу, что я о ней думаю. – Да уж, работала я в райкоме всю жизнь! – пустилась старуха в воспоминания. – Вот там мы с Карлушей и познакомились! Его нам юннаты подарили. Карлушу, его ведь полностью зовут Карл Маркс… В это время в прихожей раздался звонок. – Ох ты, господи! – всполошилась Ильинична. – Это же клиентка пришла! – Клиентка? – переспросила я удивленно. – Ну да, клиентка! – Ильинична строго взглянула на меня. – Я ведь потомственная ведьма… – Оно и видно! – фыркнула я. – И нечего тут язвить и усмехаться! Я с гарантией снимаю и навожу порчу, снимаю сглаз, венец безбрачия… результаты убедительные и цены демократичные, так что если кому из твоих знакомых понадобится, можешь рекомендовать… – Да, размечталась! Я оживилась, в душе моей вспыхнула надежда. Если Ильинична будет сейчас заниматься клиенткой, ей будет не до меня и я смогу сбежать из ее квартиры. Кроме того, не станет же она винтить меня в присутствии постороннего человека… Но Ильинична, видимо, прочла мои мысли, или ей то же самое пришло в голову. Так или иначе, она строго взглянула на меня и проговорила ледяным голосом: – Помнишь, что я тебе сказала? Шаг вправо, шаг влево считается за побег со всеми вытекающими последствиями! – Да-да, все помню! – отмахнулась я, думая, что смогу воспользоваться ситуацией. – Думаешь, перехитришь меня? – Старуха склонила голову к плечу, на мгновение напомнив своего попугая. – Ну, ничего, Фрида за тобой присмотрит! «Что еще за Фрида? – подумала я. – Она тут что, не одна?» – Пошли! – Ильинична чувствительно подтолкнула меня в бок, вывела в коридор и подвела к двери, из-за которой доносились громкие ненатуральные голоса. Она открыла эту дверь, втолкнула меня в комнату, вошла следом. В дальнем углу этой комнаты стоял включенный телевизор, на экране которого ругались две краснолицые растрепанные женщины. В глубине экрана сидели десятка два зрителей, которые увлеченно следили за скандалом. А еще на коврике перед телевизором лежала собака – огромный, очень худой дог серо-стального цвета, который тоже внимательно следил за происходящим на экране. – Вот она, Фрида! – проговорила Ильинична, с гордостью взглянув на дога. – Когда она родилась, я не разобралась, кто она – мальчик или девочка, и назвала его… ее Фридрихом Энгельсом. А потом, когда разобралась, пришлось называть Фридой. Ну, она тебя не выпустит! Хорошая собака, только очень уж всякие ток-шоу любит… Ильинична окликнула собаку: – Фрида! Собака неохотно отвернулась от экрана и взглянула на хозяйку. На морде ее отчетливо читалось: «Что надо?» – Фрида, стеречь! – проговорила Ильинична, показав на меня. – А я пойду, меня клиентка заждалась! Фрида в ответ негромко рыкнула. Ильинична вышла из комнаты, захлопнула дверь и громко проговорила прежним своим медовым голосом: – Иду, дорогая, иду! В ванной была! Собака снова повернулась к телевизору и уставилась на экран. Я немного выждала. Голоса в коридоре затихли. Я оглянулась на собаку и осторожно двинулась к двери. Фрида негромко зарычала. – Тихо, тихо, девочка, все нормально! – проговорила я примирительно и сделала еще один шаг к двери. Собака бесшумно вскочила и в один прыжок оказалась между мной и дверью. Пасть ее приоткрылась, продемонстрировав полный комплект страшных зубов. – Ты же хорошая девочка! – сказала я самым приветливым голосом, но это не произвело на Фриду никакого впечатления. Надо сказать, что я, в принципе, не боюсь собак. Есть такие люди, как мужчины, так и женщины, у которых при виде больших собак начинается сердцебиение, они бледнеют, трясутся и могут даже упасть в обморок. Я к таким не отношусь. У меня в детстве даже была собака, большая кавказская овчарка по кличке Зежа, и я ее очень любила. Мы с мамой жили скромно (на учительскую-то зарплату не разбежишься), так что большую собаку и не думали заводить. Но щенка нашли мальчишки из нашего двора прямо на дороге, кто-то выбросил из машины туго завязанный пакет, а оказалось – там месячный щенок. Я так просила его взять, что мама согласилась. Мы и не думали, что вырастет кавказская овчарка, да к тому же породистая, как потом сказали знающие люди. Так или иначе, Зежа прожила у нас больше десяти лет. Потом она умерла, и новую мы уже не завели, потому что я заканчивала школу и собиралась уезжать. Но я часто ее вспоминаю и знаю, что собаки не нападают на людей без серьезной причины. Но здесь причина была – хозяйка приказала Фриде стеречь меня, а приказ хозяина – это святое. Я попятилась и вернулась на середину комнаты. Фрида тут же успокоилась и улеглась на прежнее место перед телевизором. Я вздохнула. Сбежать будет не так легко, как я надеялась. Да еще волей-неволей придется слушать это ужасное шоу. Смотреть на экран мне не обязательно, а вот слушать придется. Очень скоро я поняла, что две женщины в студии – это бывшие жены какого-то недавно умершего артиста, которые пытаются поделить его наследство. Одна была постарше, жилистая и худая как доска. Вторая – помоложе, пополнее, и была бы даже симпатичная, если бы не красная от злости физиономия и ужасно визгливый голос. |