Онлайн книга «Абиссинское заклинание»
|
– Кофейку моего выпила. Ну, уложи ее сейчас. Пускай у тебя поживет, только смотри – чтобы не сбежала! – Не бойся, голубчик, у меня не сбежит! От меня никто еще не сбежал, не было такого! Меня, как куклу, провели по коридору, ввели в полутемную комнату… больше я ничего не помню. Я провалилась в глубокий сон без сновидений, как в бездонный колодец. Проснулась я от громкого, хриплого голоса, который проорал: – Вставай, пр-роклятьем… пр-роклятьем заклейменный! Я вздрогнула и открыла глаза. И тут же закрыла их, решив, что все еще сплю. Потому что увидела перед собой огромный кривой клюв, круглый безумный глаз и растрепанный красный хохолок. Тут снова раздался тот же хриплый голос: – Весь мир-р голодных и р-рабов! Нет, это явно не сон. Я снова открыла глаза – и увидела большого яркого попугая, который сидел на спинке стула. – Пр-роснулась, пр-роснулась! – проорал попугай и всплеснул яркими крыльями. – И правда проснулась! – прозвучал рядом другой голос. Я повернула голову – и увидела старушку небольшого роста с круглым морщинистым личиком, похожим на печеное яблоко. – Вставай, деточка! – проговорила эта старушка сладким, как засахаренное варенье, голосом. – Кто рано встает, тому Бог подает! Тем более что уже совсем не рано. – Кто вы? – спросила я непослушным со сна голосом. – Где я? – Я-то? – переспросила старушка. – Можешь называть меня Ильинична. Меня многие так называют. А где ты? Это совсем простой вопрос. Ты, деточка, у меня. Я потрясла головой. От этого простого действия в голове что-то щелкнуло и прояснилось, как будто свет включили. И я тут же вспомнила свои вчерашние приключения… вспомнила, как попала на безумный кастинг, как с трудом сбежала с него, чтобы тут же сесть в машину к подозрительному типу с лицом игрушечного пупса. К типу, который собирался отвезти меня на Обводный канал к какой-то Ильиничне… Ну вот, значит, и отвез. Я поднялась, снова потрясла головой, подвигала руками, ногами и огляделась. Я находилась в большой, старомодно обставленной комнате. Посредине этой комнаты был круглый стол, накрытый плюшевой скатертью в ромбах, у стены стоял полированный сервант, заполненный дешевой старой посудой в цветах и колосьях. Рядом с этим сервантом на стене висел красный вымпел, по которому золотом было вышито: «Победителю соцсоревнования предприятий общественного питания Новослободского района». А еще в комнате было два окна с широкими подоконниками, заставленными горшками с самыми диковинными растениями – кактусами, алоэ и какими-то вовсе незнакомыми. – Весь мир-р насилья мы разр-рушим! – проорал попугай. – Разрушим, разрушим! – примирительно проговорила старушка и протянула птице ладонь с горсткой семечек. Попугай деликатно подобрал семечки с ладони, проглотил их и рявкнул: – Кто был ничем, тот станет всем! – Он раньше в райкоме партии работал! – пояснила старушка в ответ на мой взгляд. – Там научился! – Сколько же ему лет? – удивилась я. – Карлуше-то? – переспросила старушка. – Да молодой он еще, ему всего-то пятьдесят лет! Я его еще маленьким птенчиком помню! Ильинична с ее попугаем показалась мне ничуть не опасной, скорее забавной. Я подумала, отчего меня привезли сюда. А старушка тем временем поставила на стол старомодный латунный кофейник с гейзером и две чашки с серпом и молотом и предложила: – Выпьешь кофейку? Я вспомнила, как накануне выпила кофе из термоса и чем это кончилось – но кофе хотелось. В конце концов, посплю еще… терять мне все равно нечего… Я согласилась и села к столу. Кофе был горький и невкусный. Печенье, вазочку с которым поставила передо мной Ильинична, было жестким и сухим, как гипсокартон. Однако я все же выпила чашку, и ничего плохого со мной не случилось – даже немного приободрилась. На кофейнике я заметила гравировку «За ударную работу от Новослободского райкома». Чтобы подольститься к Ильиничне и усыпить ее бдительность, я спросила: – Это вам подарили? – Мне, мне! – ответила та радостно. – Я ведь тоже в райкоме работала. Там мы с Карлушей и познакомились… – Тетя Тр-ряпа! – проорал попугай. – Карл, угомонись! – Убор-рщица! – не унимался Карлуша. – Р-работник тр-ряпки и ведр-ра! – Ну да, я работала там уборщицей! – нехотя призналась старушка. – И что в этом плохого? У нас всякий труд почетен! Да, я работала там уборщицей, но при этом была идеологически выдержанной и морально устойчивой! Кроме того, какое у меня отчество правильное! За то меня и взяли. А какой там был буфет! А какой там был стол заказов! Хочешь еще кофейку? Я вежливо поблагодарила и отказалась. – Ну, как хочешь… Ильинична собрала посуду на расписной поднос (с теми же серпом и молотом) и вышла из комнаты. Я решила, что нужно этим воспользоваться, и выскользнула за ней. Не сидеть же тут вечно. Погостила – пора и честь знать. – Полундр-ра! – крикнул мне вслед попугай, но я не обратила на него внимания и, как оказалось, зря. Я очутилась в полутемной прихожей. В темном углу неподалеку от входной двери, под портретом Карла Маркса, стояла рогатая вешалка, на ней висело несколько курток разной степени поношенности, среди которых я заметила свое пальто и сумку. Внизу, под этой вешалкой, стояли мои ботиночки. Всунув в них ноги, я метнулась к двери… Но в нескольких шагах от двери резко затормозила. Перед дверью безмолвно стояла Ильинична. На плече у нее сидел попугай. – Куда это ты собралась, деточка? – проговорила старуха своим медовым голосом. – Домой, – ответила я чистосердечно. – Спасибо за гостеприимство, но только мне уже пора. – Что значит «домой»? Я тебя что – отпустила? Мне люди поручили тебя здесь подержать, а я такая – на меня можно положиться! Если мне поручили – я все сделаю! Я насмешливо взглянула на Ильиничну. Бедная старушка явно переоценивает свои силы! Ей уже наверняка за восемьдесят, а туда же… держать меня будет… Я шагнула к двери и проговорила: – Лучше отойдите! Я стариков никогда не обижала, но если вы будете… Договорить я не успела. Каким-то непостижимым образом Ильинична оказалась у меня за спиной, причем она с удивительной для своего возраста силой заломила мою левую руку. Это было так больно и неожиданно, что у меня слезы брызнули из глаз. |