Книга Однажды я выберу тебя, страница 50 – Эмма Скотт

– Разве тебе не хочется, как нормальному человеку, взять ведро крабьих ножек и запить их ведром пива? Без пагубных привычек. Не думая дважды. Просто… жить?

Макс взглянул на рыночную площадь, на магазинчики сладостей с бочонками ирисок на тротуаре. Воздух наполняли ароматы кофе и шоколада, смешиваясь с соленым запахом залива. Над головой кричали чайки, а по дорожкам взад-вперед сновали толпы туристов.

– Это жизнь, – проговорил он и перевел взгляд на меня. – Вот она.

Мы пристально смотрели друг на друга. Я почувствовал, как в груди перехватило дыхание. Я не считал себя романтиком, но то, как пробивающийся сквозь облака солнечный свет падал на Макса, превращая пряди темно-каштановых волос в медные…

Мне захотелось вцепиться ему в волосы, притянуть к себе. Грубо. Требовательно. И ощутить под курткой твердость мышц. Таких, как я себе представлял. И он бы обнял меня так же крепко, и мы бы целовались, словно в битве желаний, выясняя, кто кого победит. А потом бы мы оказались где-нибудь. Обнаженные, насытившиеся, разгоряченные и усталые…

«Боже, мать твою…»

– Сай?

Я моргнул и мысленно погрузился в Медное озеро. Черт возьми, как быстро я открылся. Казалось, Чисана сохраняла свою власть лишь до тех пор, пока он хранился в темноте. Грязный секрет. Обман, через который пришлось пройти, чтобы очиститься в глазах отца. Как только зажегся свет, его истинная природа выплыла наружу.

И моя тоже.

– Ничего, прости. Ты о чем?

– Я сказал, что нормальность переоценивают. – Макс склонил голову набок и окинул меня острым взглядом, не оставив без внимания ни расширенные зрачки, ни учащенное дыхание. – Хочешь поговорить о вчерашнем вечере?

– О вчерашнем вечере? – Может, он представил сейчас, как я спал в его постели?

– О выпивке, – пояснил он. – Хочешь об этом поговорить?

– Нет. Помнишь – мы здесь для того, чтобы хоть на несколько часов обо всем забыть?

– Ладно, – проговорил он и сменил тему. – Ты проголодался? Я – да. Давай что-нибудь съедим. Но без пива.

– Конечно, – мрачно улыбнувшись, согласился я, и мы пошли дальше. – Давай возьмем по коробке сока и бутерброды с арахисовым маслом.

Макс рассмеялся и указал подбородком в сторону пиццерии, куда туристов завлекал запах пеперони.

– Как насчет пиццы и колы?

– Если хочешь.

– Мне-то пойдет, а тебе?

– А что – мне?

– Чего хочешь ты?

– Я просто сказал… – Внутри поселилось разочарование. – Боже, может, ты уже заткнешься и позволишь о себе позаботиться?

Слова вырвались прежде, чем я успел сдержаться. Макс удивленно взглянул на меня, а я выругался.

– Я имел в виду обед, – пробормотал я. Он продолжал улыбаться, и я закатил глаза. – Молчи. Пошли есть пиццу.

Мы разделили пиццу с пеперони и запили ее содовой. Макс рассказал мне о жизни в Сан-Франциско и о лучшей подруге, танцовщице по имени Дарлин. Взамен я поведал ему о Холдене.

– Это парень с Аляски, – медленно произнес я. – Вначале, когда я еще сопротивлялся, он стал… другом.

– Ладно, – Макс склонился над маленьким высоким столиком, по размеру едва ли превышавшим поднос с пиццей. Он слушал очень внимательно, всем своим существом.

– Но я не собираюсь вдаваться в подробности, – проговорил я. – Не здесь.

– И не нужно, Сай, – сказал Макс. – Но мне бы хотелось знать, что там было и нечто хорошее. Хоть что-то. Что все это не слилось в сплошной ночной кошмар.

Я перевел взгляд на залитую солнцем улицу.

– Это и был ночной кошмар. То, что нас с Холденом поймали, лишь усугубило ситуацию. Мы ничего не делали, – быстро добавил я. – Просто пытались согреться. Он так сильно дрожал… Нас заставляли спать в одной хижине, но касаться друг друга запрещали. Вроде как проверяли силу воли.

Рыночная площадь исчезла. Я съежился под рваным одеялом, а Холден в нескольких футах от меня дрожал и тихо стонал.

– Я пробормотал: «К черту», придвинулся к нему и попытался согреть. Я поклялся, что не усну, буду настороже, но стало так хорошо. Не только из-за тепла. Просто прикоснуться к кому-то, не будучи при этом избитым или… – Я закрыл глаза, и воспоминания набросились на меня с кулаками, дубинками и ледяной водой. – Но я заснул, и нас поймали. Не обошлось без последствий.

Открыв глаза, я заметил на лице Макса проступающие боль, ужас и злость.

– Боже, забудь. Я испортил весь день.

– Нет. – Макс протянул руку и взял меня за запястье. – Мне жаль, Сайлас. Жаль, что с тобой случилось такое.

Я уставился на него. Никто мне раньше не говорил подобного.

Он переплел наши пальцы, и я не отдернул руку.

– Все было гораздо хуже. Что бы ты ни думал… все было намного хуже. Как я… – я сглотнул. – Как после такого я смогу стать прежним?

Его челюсть напряглась. Он попытался что-то сказать, когда какой-то парень толкнул меня сзади. В пиццерии стало многолюдно. Внезапно запаниковав, отчего внутри все сжалось, я осознал, что держу Макса за руку. Прилюдно.

Я отдернул руку и огляделся.

– Ты закончил? Нужно идти.

Макс побледнел.

– Конечно.

Вернувшись в торговые ряды, мы побрели мимо магазинчиков. Макс шел, засунув руки в карманы куртки.

– Что дальше? – спросил я, когда напряжение между нами немного ослабло. – Ты не передумал насчет вертолета?

– Нет, – проговорил он и, указав подбородком на что-то впереди, медленно растянул губы в улыбке. – Туда.

Я взглянул в указанном направлении.

– Видеоигры? Нам что, по десять лет?

– А кто сказал, что игры любят только дети? Давай. Мне вдруг захотелось надрать тебе задницу в «Галагу». Что я и сделаю.

Я фыркнул.

– Как хочешь.

Мы вошли в темную игровую комнату, и нас тут же окружили синевато-белый свет, громкая музыка и звуковые эффекты из видеоигр, где кто-то стрелял или кого-то колошматил. Словно привлеченный маяком, Макс нашел «Галагу».

– Черт, я не играл в нее много лет, – проговорил я.

– Старые школьные игры – самые лучшие. «Галага», «Лягушатник», «Многоножка»… – Он бросил в щель два четвертака. – Марш, готовься к уничтожению.

– Вперед.

Макс не шутил насчет искусства играть в «Галагу». Он потерял первую жизнь, добравшись аж до седьмого уровня, и лишь тогда дал моему истребителю шанс пострелять в бросающих бомбы инопланетян, чем-то похожих на жуков, в звездном космическом пространстве.

Я добрался до третьего уровня и взорвался, вызвав красно-белую вспышку.