ЮМОР, МУЗЫКА И ПЕСНЯ – ТАКОВА СПАРТАНСКАЯ ВОЕННАЯ ТАКТИКА.
– У женщин в Спарте было гораздо больше свобод, чем где-либо еще в Древнем мире, – рассказывал Прессфилд. – Даже в Афинах, весьма космополитичном городе, женщины были затворницами и сидели дома. Многие женщины носили вуали. Перикл, величайший государственный деятель Афин и генерал в эпоху их Золотого века, считал, что лучшая женщина – та, о которой не говорят. Спарта была единственным городом, где поощрялись занятия женщин физическими упражнениями и атлетикой.
С женщинами Спарты с детства обращались лучше, чем с другими. Наивысшим идеалом для спартанской женщины считалось рождение сыновей, но также утверждалось, что новорожденных девочек кормили так же или даже лучше, чем мальчиков, которых намеренно недокармливали. Девочек с малолетства побуждали заниматься атлетикой, для них проводились тренировки по бегу, борьбе, метанию диска и копья. Они носили более откровенные наряды (что было неслыханно в остальной части Греции), позволявшие им свободнее двигаться. А на спортивных смотрах они появлялись полностью обнаженными – и не из-за бесстыдства, а, по словам Плутарха, для того чтобы вызывать чувство гордости за отличную физическую форму. Спартанским девушкам не разрешалось выходить замуж до тех пор, пока они не становились достаточно развитыми физически для вынашивания детей, тогда как почти во всем остальном Древнем мире девочек часто выдавали замуж в препубертатном возрасте.
Спартанские женщины пользовались в государстве беспрецедентным влиянием, поскольку мужчины часто уходили на войну. Они не просто вели домашнее хозяйство – они распоряжались имуществом и всем городом в целом.
– Спарта была одним из редчайших мест, где женщинам дозволялось владеть имуществом, – рассказывал Прессфилд. – Ближе к закату Спарты женщины владели там почти всей собственностью, поскольку очень много мужчин погибло в сражениях. А оставшиеся в живых жаловались, что женщины отбились от рук и теперь помыкают всеми!
Когда у царицы Горго, жены царя Леонида, спросили, почему спартанские женщины – единственные, кто умеет править мужчинами, она дала свой знаменитый ответ: «Потому что мы – единственные, кто рожает мужчин». Эта характерная цитата – одна из многих, приведенных у Плутарха в «Изречениях спартанских женщин»; там говорится, что многие матери велят своим сыновьям возвращаться домой с победой или не возвращаться вовсе: «Со щитом или на щите».
Свои «Врата огня» Прессфилд заканчивает пассажем о важной роли спартанских женщин в жизни города. Одно дело слышать о том, как спартанские солдаты восхваляют славную смерть на поле боя – это гиперболизация в целом традиционной для мужчины роли воина. Но совсем другое – слышать, как спартанские матери утверждают, что предпочтут увидеть своих сыновей мертвыми, нежели побежденными. В этом видится противоречие с традиционной для женщины ролью заботливой матери-кормилицы. Несмотря на все внимание, которое уделяется в историографии спартанским воинам, Прессфилд утверждает, что успешное функционирование спартанской системы, возможно, объяснялось тем, что спартанские женщины тоже встроились в нее, став тем стержнем, на котором она держалась.
Считается, что спартанская жестокость доходила даже до практики детоубийств. Плутарх писал, что группа старейшин осматривала младенцев на предмет наличия у них каких-либо дефектов или врожденных заболеваний; если такие дети находились, их относили к Апофетам («месту отказа») и сбрасывали со скалы. Детоубийства были довольно обычной вещью во всем Древнем мире, но нам неизвестно, насколько это явление было распространено в Спарте. В ходе недавних археологических раскопок у подножия горы Тайгет была обнаружена яма с несколькими десятками человеческих скелетов, но все они принадлежали взрослым людям или юношам мужского пола – вероятно, преступникам, предателям или военнопленным, – но не детям.
– Я побывал в Спарте несколько лет назад, – рассказывал Прессфилд, – и единственное, что хотели увидеть приезжавшие туда на автобусах туристы – расщелину, в которую младенцев предположительно сбрасывали вниз с утеса. Сильно смахивает на сенсации желтой прессы.
Плутарх осознавал повествовательную увлекательность сенсационных смертей. Он пишет, что после введения своих реформ Ликург посетил дельфийского оракула, у которого было видение о том, что «следование принципам конституции Ликурга обеспечит город самой блистательной репутацией». Тогда Ликург решил пожертвовать собственной жизнью (избрав способ «эффективный и выдающийся»), чтобы вдохновить спартанцев следовать его законам. Он уморил себя голодом – и таким образом возвысился до легендарного статуса, став Ликургом Законотворцем.
– Спарте потребовалось какое-то время, чтобы адаптироваться к этим законам, – продолжал Прессфилд, – но как только это произошло, спартанцы перестали терпеть поражения в половине войн. По словам одного из древних, все соглашались с тем, что спартанский подход – наилучший из всех, но при этом никто не хотел его перенимать.
Я, однако, не понимаю, почему его не желали перенимать. Я знаю миллионы людей, начавших жить по-настоящему, вдохновившись примером спартанцев.
– Но ведь сейчас вашу книгу используют в качестве учебного материала в военных учебных заведениях, – отметил я. – Видимо, она находит там определенный отклик. Что можно почерпнуть из этой книги, как вы считаете?
– Вероятно, именно то, что вы, ребята, положили в основу своих спартанских гонок, – отвечал Прессфилд. – Она стала выражением воинского кредо спартанцев, их концепции солдатской чести. А в нашу эпоху… все эти мутные войны, в которых мы участвуем – я знаю, о чем говорю, потому что получаю миллион писем и email’ов от ребят, оказавшихся по уши в дерьме, – все это кажется непонятной серой зоной, где кто-то с кем-то зачем-то воюет. Неясно, кто плохие парни, а кто хорошие. Поэтому эта история из Древнего мира и находит у них отклик, полагаю.
– Люди сейчас растеряны, – согласился я, – и неважно, работают ли они в офисе или попросту не находят себе места в жизни, сбились с пути, испытывают проблемы с лишним весом, со здоровьем – причины могут быть какими угодно, но вот у них появляется новое самосознание. Я спартанец! И могу быть здоровым, могу усердно тренироваться. Человек больше не бредет по жизни, словно сомнамбула.
– Чем сложнее задача, тем больше ты получаешь от ее решения, не так ли? Этот подход кажется контринтуитивным, ведь зачем человеку надо преодолевать все эти препятствия на трассе? Но, как ты там говоришь, ты все поймешь у финишной черты, да? Тогда и узнаешь.
Глава третья
АГОГЭ 2.0
Мы на многое не отваживаемся не потому, что оно трудно; оно трудно именно потому, что мы на него не отваживаемся.
Сенека
Хруп.
Один снегоступ перед другим.
Хруп.
Шаг за шагом, шаг за шагом.
Хруп.
И так сто миль.
Это было безумие: 3125 миль в гору; перепад высот 1000 футов; 3125 миль с горы; 16 раз. Наказание, выдуманное самими богами: Сизиф в снегах.
