Cтраница 12
Важной составляющей колониального управления было изучение местных языков. Как обстояло дело с этим в Оренбурге? В 1825 г. в этом городе было открыто Неплюевское (в честь оренбургского генерал-губернатора И. И. Неплюева) военное училище
[114]. Основная его задача заключалась в подготовке переводчиков
[115], чиновников и военных кадров, происходивших из народов, населявших Оренбургский край. Однако доля казахских детей среди учащихся до середины 1840‐х гг. не была значительной. По данным на 1 января 1839 г., в Неплюевском училище обучалось 77 русских и только 17 «азиатцев»
[116]. Всего же это учебное заведение в период между 1825 и 1866 гг. окончило 37 казахов
[117]. Есть все основания полагать, что такое число выпускников не могло обеспечить нужд колониального управления. Более значительную роль играли татарские переводчики. Несмотря на рост исламофобии имперских чиновников и оценку татар в качестве культурных и политических соперников
[118] русских в Казахской степи (особенно с середины 1850‐х гг.), даже В. В. Григорьев вынужден был признать, что через этих переводчиков (татарских) «велись все сношения с кайсаками, которые во всех совещаниях администрации участвовали как эксперты, без которых ничего не предпринималось, не делалось…»
[119] Анализируя штат ОПК за 1856 г., мы находим, что из шести переводчиков четверо были татарами и башкирами, а казахов не было ни одного
[120].
Важной задачей ОПК был разбор исков по гражданским и уголовным делам. С одной стороны, эти иски должны были поступать от жителей внутренних регионов Степи и в то же время могли быть следствием конфликтов между казахами и прилинейными (вдоль военно-укрепленных линий) жителями (например, казаками)
[121]. В архивах сохранилось значительное число таких исков, направлявшихся как с той, так и с другой стороны
[122]. Более того, империя даже планировала подготовить специальных чиновников, которые смогли бы наряду с российским законодательством активно использовать и казахское обычное право в этих разбирательствах
[123]. Анализ отчетов и ведомостей ОПК по судопроизводственной части свидетельствует о низкой эффективности учреждения в этой сфере. Так, по состоянию исковых дел на 1 января 1851 г. на балансе ОПК значилось 79 дел (37 — по несогласию супругов и 42 — об обидах). За период с 1 января по 1 мая 1851 г. поступило еще три иска. Из них только один был удовлетворен
[124]. С. В. Горбунова считает, что основной причиной низкого качества делопроизводства были формализм и бюрократическая волокита, которые отталкивали казахов. Однако известно, что вязкость и длительность разбирательств были характерны не только для колониальных учреждений, но и для суда биев. Очевидно, что речь не всегда шла о признании неких институциональных и эпистемологических трудностей. Ситуации и контексты были разные. Казахи могли игнорировать также и решения судов биев, обращаясь с апелляциями к колониальным чиновникам и следуя колониальной интерпретации адата. Как мы увидим в четвертой главе, такое смешение знаний и практик не было каким-то возведенным в правило явлением, а представляло собой набор разнообразных хаотических ситуаций, базировавшихся на перманентности интересов, правовых манипуляциях, недоверии к тем или иным биям, русским чиновникам и др.
Наряду с ОПК Российская империя для изучения своих восточных земель и управления ими задействовала и другие учреждения. При этом особую роль должны были играть военные чиновники — некоторые исследователи называют их военными востоковедами
[125]. В 1810 г. была создана Канцелярия управляющего квартирмейстерской частью свиты Его Императорского Величества. Офицеры этого учреждения посылались в Казахскую степь с военно-разведывательными целями. В 1815 г. высшим органом военного управления стал Главный (он же Генеральный) штаб. Одной из задач этого ведомства было «собирание всех сведений о земле, где война происходит», в том числе статистическая, этнографическая, историческая и географическая информация
[126]. Несмотря на то что в первой половине XIX в. офицерами Генерального штаба были проведены первые крупные военно-статистические обследования
[127] казахских земель, мы не должны преувеличивать значения этой деятельности. По мнению Е. С. Сыздыковой, неравномерность и асинхронность процесса вхождения Казахской степи в состав империи определяли локальный характер военно-востоковедческих изысканий. Актуальными становились в первую очередь вопросы, связанные с основными направлениями внешней политики на Востоке
[128].
