Глава 15
Кто должен контролировать корпорацию?
Модель жизненного цикла организации предполагает, что по мере роста организация склонна изолировать себя от внешнего влияния и превращаться в мощную закрытую систему, контролируемую своими членами. Однако очевидно, что общество не может покорно выполнять приказы систем, которые были созданы для того, чтобы его обслуживать. Вот уже более полувека
[202] на эту тему ведутся горячие дебаты. Особенно беспокоят исследователей крупные бизнес-корпорации, являющиеся акционерными обществами. Кто должен контролировать их, как и во имя чьего блага? По мере того как акции этих мощных институтов распределялись и уже никто из их официальных владельцев не имел достаточного количества акций, чтобы напрямую их контролировать, реальная власть в них перешла к менеджерам, работающим полный рабочий день. Многим людям эта ситуация представлялась и представляется просто неприемлемой, и было выдвинуто огромное количество идей и предложений относительно того, как обуздать, ослабить этот контроль и даже в некоторых случаях полностью избавиться от него. На сегодняшний момент эти предложения прошли уже через всю возможную гамму политических аргументов и убеждений. А вопрос и по сей день остается таким же неясным и нерешенным, как раньше. По сути, он в равной степени важен и для «коммунистического» Востока, который в настоящее время как раз решает проблему контроля своих огромных предприятий, и для «капиталистического» Запада, а на Западе – как для бизнес-компаний, так и для крупных акционерных и параакционерных компаний открытого типа. Как же общество может обеспечить адекватный социальный контроль корпораций, не ставя под удар их способность эффективно производить товары и услуги?
Обсуждая разные вопросы, которые были подняты в рамках этой дискуссии, и предлагая способ их согласования, я в данном случае стою больше на организационной точке зрения, чем на политической. Я уверен, что решению данной проблемы способствуют не столько дебаты «радикальных левых» или «реакционных правых», сколько изучение организационной теории: прежде всего нам следует понять, что работает в административном, или организационном, смысле. «Чума на оба ваших дома», – говорю я о позициях экстремалов с обеих сторон, просто потому что они редко бывают действительно эффективными, даже с точки зрения самых ярых их сторонников. Как мы убедимся, национализация промышленности не усилила социальную ответственность, зачастую она даже не слишком выгодна государству; в то время как абсолютный контроль со стороны акционеров может привести к концентрации власти, угрожающей самому свободному рынку. И опять нам нужно понять, как организации работают, как и почему они «ломаются», в то время как мы лезем из кожи вон, чтобы наладить в них дела и заставить работать эффективно.
Полагаю, что мои убеждения довольно четко позиционируют меня и в политическом плане; будучи прагматиком, я убежден, что капитализм, вытолкнутый на экстремальный край политического спектра, потерпел не меньшее фиаско, чем коммунизм. Экстремизм действительно является серьезной проблемой, и по иронии судьбы с точки зрения организационной теории эти две экстремальные позиции довольно сильно похожи друг на друга. Я утверждаю, что обе они основываются на предположении, что организации должны быть инструментом той или иной доминирующей группы внешних влиятельных сторон и, следовательно, иметь механистическую конфигурацию. Эти две группы могут заметно отличаться друг от друга даже в столь упорно преследуемых ими целях, но природа полученных в результате организаций будет практически одинакова, как и последствия их функционирования. Лично я склонен приветствовать комбинацию идей и предложений в диапазоне от умеренно левых до умеренно правых взглядов.
Данная работа была первоначально опубликована в более длинной версии осенью 1984 г. в California Management Review. Эта версия, в свою очередь, базировалась на еще более длинном заключительном разделе моей книги «Власть внутри и вокруг организаций». Посвященная все той же проблеме эта работа тоже показывает нам, как можно использовать теорию организаций для рассмотрения вопросов власти и контроля. Вопрос «кто должен контролировать корпорацию?» обсуждался с самых разных точек зрения: экономической, политической, юридической, производственных отношений, социологической и в свете целого ряда других научных дисциплин. И я убежден, что организационная теория способна привнести в это обсуждение нечто новое и особенное. По моему мнению, ни в какой другой части этой книги выгоды от использования организационной теории не демонстрируются нагляднее, чем здесь.
Итак, кто же должен контролировать корпорацию? Как это можно делать и во имя каких целей?
Исторически сложилось так, что корпорацию контролировали ее владельцы – посредством прямого контроля над ее менеджерами или же непосредственно с их помощью – во имя достижения своих экономических целей. Но по мере того как акции распределялись между все большим числом акционеров, контроль владельцев слабел. А когда корпорация достигала очень крупных размеров, ее экономические действия начали вызывать все большие социальные последствия. Гигантская корпорация, акции которой принадлежали огромному множеству людей, все больше переходила под контроль ее менеджеров, и в итоге возникла концепция социальной ответственности – добровольного преследования общественных целей в дополнение к частным экономическим, – которая обеспечивала базовую законность их действий.
Некоторые люди, в том числе наиболее близкие к менеджменту, восприняли такое решение как вполне удовлетворительное для крупных корпораций. Их кредо «Доверяй доброй воле менеджеров», и они смогут обеспечить надлежащий баланс между социальными и экономическими целями корпорации. Однако для других людей такая основа контроля была неприемлемой. Корпорация стала слишком большой, слишком влиятельной, а ее действия слишком всепроникающими, чтобы можно было оставить ее без непосредственного и согласованного внешнего влияния. Экстремальную точку зрения представляли те, кто считал, что управленческий контроль по сути своей незаконен и подлежит формальному прямому внешнему контролю. «Национализируй!» – говорили люди, находящиеся на одном конце политического спектра, стремясь передать окончательный контроль в руки государства, которое заставит корпорации стремиться к достижению социальных целей. «Нет», – возражали им те, кто находился на другой стороне этого спектра. «Восстанавливай» прямой контроль акционеров, чтобы корпорация не отклонялась от преследования частных экономических целей – основной своей задачи.
Но есть также люди, которые занимают менее экстремальные позиции. Они объединились под лозунгом «Демократизируй!»; таким образом они рассчитывали сделать управление крупной корпорацией с акциями в свободном обращении открытым для самых разных групп, на которых сказывается ее деятельность, – если не для ее работников, то для клиентов, или защитников окружающей среды, или меньшинств. Весьма распространенной позицией является также «Регулируй!» – лозунг, основанный на предпосылке, что, только будучи объектами жесткого государственного контроля, менеджеры корпорации станут ориентироваться на достижение конкретных социальных целей. Еще есть те, кто приемлет идею прямого управленческого контроля до тех пор, пока его сдерживают другие, менее формальные типы влияния. «Воздействуй!» – призывало поколение активистов общественного движения, стремящихся к тому, чтобы корпорации, занимаясь своей деятельностью, принимали во внимание общественные цели. Другие спорили с этим, указывая на то, что корпорация представляет собой экономический инструмент, и вы обязаны действовать под лозунгом «Стимулируй!», предлагая ей экономические стимулы, побуждающие к решению социальных проблем.
