Плюралистическая демократия прямого участия
В принципе, плюралистическая форма демократии прямого участия означает, что самые разные группы за рамками корпорации могут тем или иным способом напрямую контролировать ее процессы принятия решений. На практике же эта концепция еще более эфемерна, чем рабочая форма представительской демократии. Понятно, что, если полностью открыть внутренние процессы принятия решений корпорации для сторонних лиц и групп, это приведет только к одному – к полному хаосу. Однако определенные, очень ограниченные формы участия внешних сторон в принятии решений могут быть не только целесообразными, но и иногда просто желательными. Представьте себе, например, высших руководителей телефонной компании, которые разрешают конфликты по поводу тарифов с представителями потребительских групп в тиши своих кабинетов, а не во время шумных и скандальных публичных слушаний.
В заключение скажу, что корпоративная демократия – в представительской форме или в форме прямого участия – представляет собой очень сложную и нечеткую концепцию, но отмахиваться от нее ни в коем случае нельзя. Это не просто очередная проблема социального характера, как, например, загрязнение рек или вынужденный выход на пенсию; это проблема, которая ударяет по самым фундаментальным ценностям. В своей статье, где эта тема рассматривается более подробно, я писал о том, «почему Америка нуждается в корпоративной демократии, но не может иметь ее». Она не может ее иметь, по крайней мере в организациях, которые зависят от труда большого числа относительно неквалифицированных рабочих, потому что этому мешает потребность в эффективной координации. Важные решения должны приниматься в одном центре, и этого факта не могут изменить никакие работающие неполный рабочий день представители больших групп рабочих, выпускающих продукты массового потребления, или представители потребителей и т. д. (Один югослав в отношении промышленной демократии в его стране написал, что «решения больше не принимаются на вершине; они там только интегрируются и координируются»
[207]. Хорошее дело – только!)
Однако США, как и другие развитые страны, должны стремиться к корпоративной демократии, поскольку в обществе организаций истинная демократия возможна только в том случае, если это понятие применимо и к организационным видам деятельности, наиболее сильно влияющим на повседневную жизнь его граждан – как рабочих, как потребителей, как членов местного сообщества. Организации, не поддающиеся влиянию других сил, тем или иным способом должны быть открыты для внешнего контроля. И действительно, по мере того как законность организаций, существующих в качестве крупных закрытых систем, все больше ставится под сомнение не только их собственными рабочими, но и влиятельными группами, действующими за их пределами, уровень политизации все больше повышается. Без сомнения, со временем эта проблема станет проблемой экономической эффективности в той же мере, как и проблемой социал-демократии.
Регулируй!
Регулирование корпораций в теории выглядит столь же простой задачей, сколь сложной представляется их демократизация. На практике, конечно, дело обстоит иначе. С точки зрения сторонников позиции «Регулируй!», корпорацию можно заставить реагировать на потребности общества, сделав ее действия объектом контроля со стороны вышестоящих органов, обычно государственных, которые будут действовать в форме органов государственного регулирования либо в форме юридических институтов, поддерживаемых судебной властью. В условиях жесткого регулирования ограничения на корпорацию накладываются извне, а внутреннее управление остается прерогативой ее менеджеров.
Регулирование бизнеса существует, наверное, столько же, сколько существует кодекс Хаммурапи
[208]. В течение этого столетия оно неизменно усиливалось, хотя в последние годы мы переживали волнообразное ослабление этой тенденции. Для некоторых людей регулирование представляет собой довольно неэффективный инструмент, на который ни в коем случае не следует полагаться; для других это единственное средство, способное обеспечить социальную ответственность корпораций. Истина находится где-то посредине между этими двумя крайними точками зрения. В лучшем случае регулирование приводит к установлению минимальных и, как правило, очень жестких стандартов приемлемого поведения. Даже если этот подход работает, он не способен повысить социальную ответственность ни одной организации – в идеальном варианте она ограничивается тем, что старается по возможности не поступать откровенно безответственно. Поскольку регулирование не отличается гибкостью, оно в большинстве случаев вводится медленно, а применяется консервативно, обычно сильно запаздывая по сравнению с настроениями и отношениями в обществе. Кроме того, регулирование зачастую не срабатывает из-за сложностей, связанных с давлением и принуждением. Проблемы органов государственного регулирования можно назвать поистине легендарными – это и ограниченность ресурсов и информации по сравнению с регулируемыми ими отраслями; и кооптация лиц, осуществляющих регулирование, объектами регулирования и т. д. Если регулирование применяется неразборчиво, оно либо терпит полный крах, либо достигает своей цели, но в результате несет лишь смуту и опустошение.
Однако существуют объекты, которые просто созданы для регулирования. Первый из них – материальные, осязаемые «экстерналии»
[209], в частности затраты, которые несет корпорация, большую часть которых она перекладывает на общество. Например, если дорогостоящие проблемы, связанные с загрязнением окружающей среды или охраной здоровья работников, должны решаться непосредственно корпорацией, то существует много причин заставить ее (или ее потребителей) нести связанные с этим расходы либо раз и навсегда пресечь действия, в результате которых эти проблемы возникают. Точно так же регулирование может быть весьма полезным там, где жесткая конкуренция низводит все фирмы на какой-то базовый уровень поведения, заставляя даже менеджеров, имеющих самые лучшие намерения, игнорировать социальные последствия своих поступков. На самом деле в таких случаях социально ответственное поведение должно в разумных пределах само стимулировать регулирование. «Помогите нам помочь самими себе» – вот о чем должны просить свое государство бизнесмены, стремящиеся быть социально ответственными.
Больше всего, однако, удручает открытие, сделанное несколько лет назад Теодором Левиттом. Суть его заключается в том, что в этом столетии бизнес победил буквально все предлагавшиеся законы, начиная с тех, которые регулируют применение детского труда. По мнению Левитта, большинство из принимаемых законов были полезны и выгодны именно бизнесу: они распускали гигантские трастовые фонды, создавали более честный и эффективный рынок и т. д. Но «настоящий переполох поднял компьютер»
[210].
