Во всех этих случаях манипуляции с камнями приносят обезьянам явную пользу (кроме, может быть, стучания камнем о дерево, поскольку эффективность такого способа отпугивания хищников далеко не очевидна). Но обезьяны могут орудовать камнями и просто так, без всякой выгоды, как в случае с капуцинами, раскалывающими камни, по-видимому, просто для забавы (см. раздел “Впрочем, орудия ли это?” в главе 1). Лучше всего это явление изучено у японских макак, которые часто производят с камнями действия, не связанные ни с добычей пропитания, ни с другими прагматическими целями: бросают оземь, колотят друг об друга, подолгу таскают с собой, складывают кучками. Это поведение даже получило специальное глубокомысленное название “манипулирование камнями” (stone handling behavior) и активно изучается. В частности, показано, что вид кучи камней, сложенной другими особями (или экспериментаторами), стимулирует у макак данное поведение. Таким образом, оно в определенном смысле является заразным, как зевота. По-видимому, оно передается негенетическим путем через поколения, то есть представляет собой элемент культуры (Leca et al., 2010).
В 2016 году похожее, но еще более сложное и странное поведение было обнаружено у шимпанзе (Kühl et al., 2016). Открытие сделано в рамках большого международного проекта по наблюдению за шимпанзе в природных условиях (Pan African Programme: The Cultured Chimpanzee). Участники проекта в течение 14–17 месяцев вели наблюдения на 34 участках, разбросанных по всему ареалу обыкновенного шимпанзе от Сенегала до Танзании. В большинстве этих точек систематическое изучение шимпанзе прежде не проводилось. Идея проекта основана на предположении, что данные, собранные ранее в немногочисленных районах, могут давать очень неполное представление о поведении наших ближайших родственников в природе. В последнее время стало очевидно, что разные группы шимпанзе сильно различаются по своему поведению, причем различия эти связаны с культурным, а не с генетическим наследованием поведенческих особенностей. Следовательно, наблюдая за не изучавшимися ранее группами шимпанзе, можно обнаружить новые культурные традиции.
Эти ожидания оправдались. Впервые ученые услышали, как шимпанзе колотят камнем о дерево, в 2010 году в Гвинее-Бисау. Первое наблюдение необычного поведения, выполненное по всем правилам, было сделано в марте 2011 года в Гвинее, после того как там нашли полое дерево со странными отметинами. Вскоре поблизости были найдены и другие деревья с такими же отметинами и множеством разбросанных вокруг камней. После этого на всех 34 участках был проведен тщательный поиск таких деревьев. Возле каждого установили видеокамеры, реагирующие на движение.
Выяснилось, что новое поведение, получившее название “накопительное бросание камней” (accumulative stone throwing), встречается лишь в четырех сообществах шимпанзе из более чем сорока изученных. Все они приурочены к западной части ареала, где обитает западный подвид Pan troglodytes verus. Все четыре сообщества находятся в разных государствах (Гвинея, Гвинея-Бисау, Либерия и Кот-д’Ивуар). Ни в тридцати других точках наблюдений, ни в ранее изученных районах, где за шимпанзе наблюдают годами, ничего подобного замечено не было.
Это поведение складывается из следующих элементов. Шимпанзе подходит к дереву с камнем в руке или берет один из камней, валяющихся под деревом либо сложенных в дупле. При этом налицо признаки эмоционального подъема и поведенческие элементы, характерные для “мужских демонстраций”: взъерошенная шерсть (пилоэрекция), раскачивание, передвижение на задних конечностях. Возбуждение проявляется в характерном крике, который в русской литературе называют “долгим криком”, а в английской – pant-hoot. Затем обезьяна либо колотит камнем по дереву, либо с силой бросает камень об ствол, либо швыряет его в дупло или расщелину между корнями (илл. XXVI на цветной вклейке). Обычно в этот момент или сразу после него интенсивность крика достигает максимума (так называемая кульминация долгого крика). После этого иногда совершаются другие действия, характерные для мужских демонстраций (например, некоторые шимпанзе начинают барабанить руками и ногами по дереву), а иногда обезьяна просто успокаивается и идет себе дальше.
О масштабе проведенных наблюдений наглядно свидетельствует тот факт, что число авторов обсуждаемой статьи – 80 – превышает число актов накопительного бросания камней, которые в итоге удалось заснять (64). Большинству исследователей не повезло: они вели наблюдения в районах, где шимпанзе не бросают камни в деревья. Но их тоже, конечно, по справедливости включили в число авторов, ведь они участвовали в сборе данных наравне со всеми.
Таким образом, у шимпанзе обнаружен новый тип поведения, связанный с использованием камней. Исследователи называют это поведение “ритуализованным”, делая оговорку, что понятие “ритуал” не имеет точного определения. В данном случае имеется в виду, что действия стереотипны, не приносят никакой очевидной пользы, систематически осуществляются в одних и тех же местах – возле определенных деревьев, обычно с дуплом или расщелиной в корнях. В нескольких случаях было замечено, что одна и та же особь неоднократно возвращается к одному дереву и бросает в него камни.
Поведение назвали “накопительным бросанием”, потому что в результате этих действий под избранным деревом или в его дупле накапливаются груды камней. В разных дуплах авторы насчитали от 4 до 37 камней массой от 0,2 до 17 килограмм (в среднем от 1 до 3 килограмм). Многие камни явно использовались обезьянами многократно. Очевидно, что такие каменные скопления могут сохраняться неопределенно долго, поэтому данное открытие, помимо прочего, представляет методологический интерес для археологов палеолита. Оно также важно для “археологии шимпанзе”, которая до сих пор ограничивалась раскопками мест вековой колки орехов. Теперь можно поискать еще и места векового бросания камней в деревья и тоже там покопать.
Ученые не поленились подсчитать частоту встречаемости дуплистых деревьев и камней на исследованных участках и пришли к выводу, что это не главный фактор, от которого зависит наличие или отсутствие данного поведения в местном сообществе шимпанзе. Там, где такое поведение наблюдается, камни и подходящие деревья присутствуют в большом количестве, но то же самое справедливо и для многих участков, где данное поведение не было зарегистрировано. Крайне маловероятным выглядит и предположение о том, что наличие такого поведения в некоторых группах шимпанзе определяется их генетическими особенностями. Почти наверняка здесь, как и в случае с колкой орехов и другими сложными формами орудийной деятельности, мы имеем дело с культурными традициями и социальным обучением, то есть с негенетической передачей поведенческого признака, сформировавшегося в рамках культурной, а не биологической эволюции.
К сожалению, мы не знаем, что думают и чувствуют шимпанзе во время этого занятия. Очевидно лишь, что они приходят в возбужденное состояние, а эмоции их носят скорее позитивный характер (об этом свидетельствует “долгий крик”, кульминирующий после швыряния камня). Сходство с типичными мужскими демонстрациями наводит на мысль, что данное поведение представляет собой вариант такой демонстрации. Но полной уверенности нет. Во-первых, однажды за подобными действиями застукали самку с детенышем на спине, а в другой раз – юную особь. Во-вторых, обезьяны нередко проделывают свои упражнения в одиночку, без свидетелей.
