И если грубая культура, которая поддерживалась благодаря этим своеобразным методам социального обучения, давала большое преимущество в выживании и размножении тем, кто ей успешно овладел, то должен был идти интенсивный отбор на совершенствование этих методов. Которые, так уж получилось, выжимали из обезьяньего мозга наших предков буквально все, на что тот был способен, а отбор на совершенствование этих методов неизбежно приводил к росту мозга в череде поколений.
Давайте еще немного поиграем с эволюцией обучаемости. Программа позволяет моделировать как генетическую, так и культурную (основанную на мемах) эволюцию признаков ОБ (обучаемость) и УЧ (учительское мастерство). Что такое “мемы обучаемости”? Ну, например, слова, которые мы понимаем. Если вы понимаете слова “ортогон”, “дериват”, “диффузный” и “плексус”, то легко усвоите сложную лекцию по эволюции нервной системы плоских червей. Что такое “мемы учительского мастерства”? Например, слова, которые мы умеем со смыслом произносить.
Мы уже знаем, что эволюцию учительства некоторые специалисты считают важным фактором антропогенеза (Morgan et al., 2015; Laland, 2017). Наша модель показывает, что оба признака, ОБ и УЧ, отлично могут эволюционировать как генетически (за счет врожденных способностей), так и культурно. Любопытно, что ОБ эволюционирует обоими способами с одинаковым успехом, а вот УЧ “предпочитает” эволюционировать культурно.
Почему так? Дело в том, что мемы учительства обладают вирусными свойствами. Когда в памяти человека поселяется мем УЧ, человек благодаря этому становится более эффективной машиной для распространения мемов. Иначе говоря, мемы УЧ – это такие особенные мемы, которые сами себе помогают распространяться. Конечно, они неизбирательны – они помогают распространяться также и всем остальным мемам, сидящим в голове индивида. Но мемы УЧ получают эту помощь (от самих себя) всегда и с гарантией, а остальным мемам уж как повезет: окажутся они в одной голове с эффективным мемом УЧ или не окажутся.
Если позволить признаку “учительское мастерство” (УЧ) эволюционировать культурно, за счет мемов, то мемы УЧ занимают непропорционально большую долю памяти (рис. 12.10).
Рис. 12.10. Эволюция социального обучения (ОБ – обучаемость, УЧ – учительское мастерство). Разрешены пять типов мемов (МАК, ОХМ, УЧ, ОБ, БД), мутировать разрешено трем генам: ПАМ, УЧ, ОБ. Межгрупповая конкуренция умеренная (G = 40). Объем мозга = = 20 + ПАМ + 30 × ОБ + 30 × УЧ. Слева показана динамика генотипических (врожденных) и фенотипических значений ОБ и УЧ. Фенотипическое значение признака – это генотипическое значение плюс суммарная эффективность всех мемов соответствующей категории, сидящих в памяти индивида. Следовательно, эффективность культуры можно оценить по разнице между фенотипическим и генотипическим значениями признака. Обратите внимание на мощное культурное (за счет мемов, а не генов) развитие учительства. Справа – использование памяти среднестатистическим индивидом. Мемы УЧ занимают намного больший объем памяти, чем мемы ОБ и МАК. Только мемы ОХМ способны конкурировать с вирусными учительскими мемами, поскольку их поддерживает культурный групповой отбор.
Если позволить себе еще немного пофантазировать, то можно предположить, что это имеет некое отношение к тому обстоятельству, что наша способность овладевать языком – во многом врожденная (что соответствует высокому генотипическому значению ОБ в нашей модели), тогда как сам язык – выучиваемый, он представляет собой комплекс мемов. Овладевая словами и грамматикой, люди приобретают способность передавать свои знания другим, то есть учить. Так что можно провести аналогию между какими-то выучиваемыми компонентами языка и мемами УЧ. Можно даже представить себе язык как “вирус мозга”. Удивительно полезный симбиотический вирус, который не только выводит социальное обучение на принципиально новый уровень, но и организует (и даже во многом создает) наше мышление. Коэволюционируя с ним, мы стали разумными существами
[71].
Дополнительные факторы, влияющие на коэволюцию мозга и культуры
Не всякие мемы способны запустить культурный драйв. Например, не увенчались успехом наши попытки вырастить модельным гоминидам мозг при помощи мемов, связанных с выявлением и наказанием обманщиков (“фрирайдеров” – тех, кто отлынивает от общественно полезной деятельности, в роли которой в модели выступает коллективная охота). Причем моделирование наглядно показало, почему этот номер не проходит.
Чтобы эволюция культуры и мозга для выявления и наказания социальных паразитов стала в принципе возможной, сначала нужно создать саму проблему, то есть сделать возможным социальный паразитизм. Мы можем сделать это несколькими способами, самый простой – разрешить мутировать “гену склонности ходить на охоту”. До сих пор по умолчанию у нас эта склонность стояла на максимуме (была равна 1) и не эволюционировала, поэтому все, у кого было достаточно ресурсов, на охоту ходили.
Итак, разрешим этому гену эволюционировать. Напомним, что индивид, пропустивший охоту, экономит ресурсы, которые он может потом расходовать на размножение.
Результат получился, в общем-то, ожидаемый. Если межгрупповая конкуренция отсутствует, то социальные паразиты плодятся безудержно. В конце концов в популяции не остается достаточного количества охотников, чтобы прокормить группу, и популяция просто-напросто вымирает. Если же межгрупповая конкуренция есть, то социальный паразитизм не получает большого распространения. Группы, в которых развелось слишком много бездельников, проигрывают в конкуренции группам, где бездельников меньше. Групповой отбор успешно противостоит распространению генов социального паразитизма – точно так же, как он противостоит распространению вредных мемов в культуре.
Есть ли где-нибудь в этой ситуации место для культурного драйва, подстегиваемого “мемами выявления и наказания обманщиков”? Станет ли мозг расти ради таких мемов? Мы не смогли найти такую комбинацию параметров, при которой это было бы возможно. Принципиальная проблема здесь в том, что дорогостоящая память, наполненная мемами наказания обманщиков, – это признак по своей сути альтруистический. Он выгоден не столько индивиду, сколько группе. Поэтому, как и в случае с кооперативной культурой, основанной на мемах охотничьего мастерства, культурный драйв на основе мемов наказания обманщиков в принципе возможен только при достаточно сильной межгрупповой конкуренции. Но – следите за руками! – если межгрупповая конкуренция сильна, то и сама проблема (социальный паразитизм) не сможет развиться, как только что было сказано. Небольшой процент социальных паразитов в популяции будет присутствовать, но это не создаст достаточного давления отбора в пользу групп, члены которых вырастили себе дорогостоящие мозги для хранения мемов наказания обманщиков.
