Позже была обследована еще одна камера в другой части той же пещеры – камера Леседи, расположенная в 60 метрах от Диналеди по прямой (Hawks et al., 2017). Однако прямого сообщения между камерами нет, и проползти из одной в другую можно только кружным путем протяженностью в 145 метров. В Леседи, как и в Диналеди, гоминиды с большой вероятностью попадали не в виде разрозненных частей, а целиком. В этой камере найдено 133 костных фрагмента, сгруппированных в три скопления. Кости принадлежат как минимум трем особям разного возраста, но, вероятнее всего, их было больше. Кости в обеих камерах имеют одни и те же характерные признаки, так что нет сомнений в их единой видовой принадлежности. Ученые полагают, что люди из Диналеди и Леседи почти наверняка принадлежали к одной и той же популяции.
Кроме остатков гоминид, в Леседи найдены кости нескольких видов мелких млекопитающих. В основном это грызуны и землеройки. Есть также собачий зуб и остатки дикого кота – это самые крупные представители местной ископаемой фауны. Скорее всего, это связано с труднодоступностью камер Диналеди и Леседи. Судя по всему, в древности пробраться туда было не проще, чем сегодня.
По числу костных остатков, их концентрации и сохранности это местонахождение уникально. За прошедшие века захоронение не потревожили ни звери, ни птицы, ни туристы, и оно сохранилось в своем первоначальном состоянии, покрываясь постепенно тонкими наносами глинистой пыли.
Теперь Ли Бергеру и его коллегам нужно было понять, чьи эти кости, как они туда попали и из какого они времени.
Ответ на первый вопрос такой: все кости бесспорно принадлежат гоминидам одного вида, и это новый вид людей, получивший наименование Homo naledi (илл. VI на цветной вклейке). Отнесение к роду Homo основано на анализе морфологических признаков скелета и сравнении со всеми известными гоминидами и другими человекообразными обезьянами. Благо материала для сравнения было предостаточно – и он был тщательно изучен и педантично описан.
Люди из Диналеди имели небольшой рост (144–148 см) и вес (около 39–45 кг), некрупные зубы, не исключая и маленькие клыки. Жевательные поверхности коренных зубов относительно простые. Ходили эти люди на двух ногах, уже вполне человеческих, если не считать небольшого плоскостопия. На таких ногах, более длинных, чем у австралопитеков, можно было совершать дальние походы. Кисти рук у них тоже были больше похожи на человеческие – с удлиненным большим пальцем и подвижным запястьем, правда, пальцы были кривоваты. Удивительно при этом, что их ребра и плечи соответствуют австралопитековой морфологии, то есть годятся для лазанья. Искривленные фаланги пальцев тоже напоминают пальцы австралопитеков. Крепления бедер и вся тазовая часть также скорее напоминают австралопитеков. Так что перед нами вид гоминид, сочетающий черты людей и австралопитеков. Примерно такая же история была и с Australopithecus sediba, которого Бергер и его коллеги описали ранее, но тогда по “сумме баллов” черты австралопитеков перевесили человеческие.
Самая ценная находка из Леседи – неплохо сохранившийся череп крупной особи, к которому прилагается значительная часть посткраниального скелета. Данный индивид получил условное имя LES1. Объем его мозговой коробки составлял 610 см3, что заметно больше, чем у двух черепов из Диналеди, для которых ранее удалось реконструировать объем мозга (465 и 560 см3). Таким образом, самый мозговитый из трех представителей H. naledi решительно превосходит по данному показателю грацильных австралопитеков и хоббитов с Флореса, приближаясь к средним значениям, характерным для H. habilis (рис. 2.3).
Рис. 2.3. Объем эндокрана Homo naledi по сравнению с другими гоминидами. По рисунку из Hawks et al., 2017.
При скромном размере мозга, сопоставимом с размером мозга хабилисов, у H. naledi оказались совсем небольшие зубы, какие характерны для людей современного типа. Раньше считалось, что тенденция к увеличению мозга тесно связана с уменьшением челюстей и зубов. Предполагалась примерно такая причинно-следственная связь: улучшенное питание (рост доли мяса в рационе, приготовление пищи на огне) → редукция жевательного аппарата → ослабление ограничений на рост мозга, накладываемых наличием могучих челюстей, зубов и жевательной мускулатуры. H. naledi не слишком хорошо укладывается в эту схему, как, впрочем, и A. sediba и H. floresiensis.
Ни детальный анализ морфологии, ни сравнение с другими видами ископаемых гоминид не позволили ученым сделать однозначного вывода о положении H. naledi на эволюционном дереве. Одни признаки сближают людей из пещеры Райзинг-Стар с ранними Homo (особенно с H. habilis) или с австралопитеками (особенно с A. sediba), другие – с эректусами, третьи своеобразны и могут свидетельствовать об “особом эволюционном пути”, четвертые (включая некоторые особенности зубов, кистей и стоп) напоминают поздних Homo. Но в целом H. naledi явно ближе по своей морфологии к ранним Homo с маленьким мозгом, чем к поздним большеголовым представителям рода. Хотя ко времени жизни людей из Диналеди первые давно вымерли, а вторые процветали (датировку образцов из Диналеди мы обсудим чуть позже).
Люди из Диналеди имели руки, способные к мелким и точным манипуляциям, стопы, приспособленные для двуногого хождения, а также небольшие зубы – признак, эволюционное формирование которого иногда связывают с пониженной внутригрупповой агрессией (книга 1, глава 1, раздел “Семейные отношения – ключ к пониманию нашей эволюции”). Но при этом мозг у H. naledi оставался маленьким. Означает ли это, что весь “человеческий комплекс” – двуногость, трудовая деятельность, социальная конформность – не требует большого мозга? И зачем тогда людям большой мозг?
Это исключительно важный вопрос, к которому мы вернемся в заключительных главах. А пока лишь заметим, что у флоресских хоббитов тоже маленький мозг (скорее всего, вторично уменьшившийся), но хоббиты при этом сохранили и кое-какие охотничьи навыки, и примитивную каменную индустрию, и даже огонь. Так что в целом понятно, что для подобной деятельности мозг не обязательно должен быть большим. Улучшить функциональность мозга, очевидно, можно не только путем простого наращивания его массы и числа кортикальных нейронов, но и путем структурной оптимизации. Другое дело, что увеличение объема мозга, возможно, является самым “простым” (высоковероятным с эволюционной точки зрения) способом этого добиться. Можно даже предположить, что быстрый рост мозга у наших предков в течение последних двух миллионов лет был своего рода “несчастным случаем”: отбор на улучшение когнитивных способностей был настолько сильным, что у эволюции попросту не хватало времени на тонкие структурные перестройки, и поэтому она пошла самым простым путем – безудержного разрастания, невзирая на все издержки (см. главу 12).
Но вернемся в пещеру Райзинг-Стар. Одна из главных загадок – как попали все эти люди в глубокую и труднодоступную пещеру. Геологи утверждают, что других входов в пещеру и следов обвалов нет. Это означает, что в древности, как и сегодня, во внутренние камеры пещеры попасть было нелегко. Тем не менее все признаки указывают на то, что останки (или еще живые люди) были доставлены в пещеру целиком, а не по частям. Так что версию с хищниками, таскавшими в укромное место свою трапезу, можно отбросить. Также пришлось оставить и гипотезу о лавинах и потоках, ставших причиной смерти и смывших мертвые тела в глубины пещеры. В таком случае на костях остались бы характерные следы.
