Вторая искра зажглась, когда я читал биографию Сиднея Беше, одного из выдающихся кларнетистов и саксофонистов, основателя новоорлеанского джаза. Я вычитал, что игра на кларнете помогла ему справиться с болезнями дыхательных путей. У меня как раз была какая-то мерзкая разновидность пневмонии, которая вместе с другими респираторными заболеваниями не проходила месяцами, так что я попросил Эллери купить мне кларнет. Игрой я не только здорово бесил медсестер, но и добился того, что легкие начали прочищаться.
Это уже похоже на знакомые вдохновляющие истории об исцелении, но есть кое-что еще, о чем вам стоит знать. Мы с отцом никогда больше не разговаривали о матери.
Молчать – не значит забыть. Как раз наоборот. Мы много лет традиционно зажигали поминальные свечи… и плакали.
Спустя несколько десятков лет я понял, что у моих родителей просто не было иного выбора, кроме как не думать об умерших. Это был единственный способ оставить место для жизни, потому что слишком много было тех, кто умер страшной смертью.
У Эллери была тетушка, абсолютно немая, но не от рождения. Еще ребенком она выжила, потому что сидела тихо, когда ее старшую сестру, за которую она изо всех сил цеплялась, рубили саблей, вытащив из-под кровати, где они прятались во время погрома.
Для Эллери смерть Лилли была одной из многих. Сейчас психотерапевты, телеведущие и пользователи социальных сетей советуют говорить об этом. Хорошо, когда можешь позволить себе такую роскошь.
Переживая жестокость
От долгого бездействия, когда я подхватывал болезни одну за другой, я растолстел, но я этого не понимал. На меня напало оцепенение. Лишь когда я наконец вернулся в школу и меня начали жестоко дразнить, я это понял.
Опыт детских насмешек, как правило, травматичен, но было кое-что похуже. Шайка малолетних хулиганов, косивших под ковбоев, хвасталась, что они утопили в бассейне маленького мексиканца, жившего по соседству. Взрослые уверяли, что это был несчастный случай, но все знали, что это не так.
Хулиганы сказали, что я буду следующим, и были вполне убедительны. Соседские ребята-мексиканцы ходили в шрамах и с гипсовыми повязками и никому не смотрели в глаза.
Одна учительница специально напомнила нам о том, что евреи убили Иисуса и до сих пор за это расплачиваются. Потом она сказала, что авария, в которую попала моя мать, вероятно, связана с этим древним вселенским преступлением. Что она заслужила то, что с ней произошло.
Сейчас я понимаю, что эта учительница изо всех сил старалась быть доброй. Так она пыталась сказать, что нельзя ничего поделать с тем, что я родился евреем. Также она хотела убедить белых детей в том, что мексиканцы ничего не могут поделать с тем, что они не такие умные.
После этого меня забросали требованиями принять другую веру. В моей памяти о той школе отложились постоянные нападки, расизм и насилие. Даже от взрослых, которые были ничем не лучше детей.
Я был на несколько лет младше, а потому меньше других детей в классе. И легкой добычей. Однажды самый воинственный из этих «ковбоев» напал на меня. С ним была толпа, которая его подзадоривала. Он был модником и носил черную рубашку, как в вестернах. Я внезапно вспомнил уроки карате, – дело для меня столь давнее, словно это было еще до Гражданской войны. Я собрался, распределил силы, чтобы правильно нацелить удар, и огрел этого парня по спине.
Тут бы и рассказать красивую голливудскую историю. Стал я после этого главным в классе? Ходил ли расправив плечи? Обрел ли популярность? Нет. Я стал еще более одинок, чем раньше. Меня постоянно выслеживали и лупили.
Мысль о том, чтобы сблизиться с кем-то – или подружиться, – ужасала, а незнакомцы казались опасными. Сейчас нельзя сказать, в какой мере на мой страх влияло происходящее, а в какой я унаследовал его от родителей.
Реальность постоянно меняется. Из-за странных демографических тенденций в регионе я познакомился с самыми разными людьми и постепенно научился получать удовольствие от общения с чудаками, которые попадались мне на пути. Однажды я зашел в магазин радиодеталей Radio Shack и встретил вежливого солдата из Форт-Блисс в бежевой форме не первой свежести.
Парень был неуклюжим. Он все время смотрел себе под ноги и ходил так, словно какая-то сверхъестественная сила решила над ним подшутить и то и дело слегка раскачивает пол под его ногами. Он заметил, что я с грустным видом рассматриваю ящики с электронными деталями, и поздоровался.
Даже мне он казался молодым. У него и усы-то еще толком не отросли. Солдат работал с радарным оборудованием. Больше он мне ничего не сказал.
Что делает людей великодушными? Что заставляет незнакомца помогать тебе? Этот парень взялся рассказывать мне об электронике. Через пару дней он принес в наш маленький домик кое-какие детали: резисторы, конденсаторы, провода, припой, транзисторы, потенциометры, батарею, маленький микрофон. Мы сделали радио.
Первый эксперимент
По соседству с магазином радиодеталей находилась аптека с журнальной стойкой. До появления интернета такая стойка была окном в мир. Даже не обязательно было брать журналы в руки, обложки и так демонстрировали все – от породистых собак до моделей лодок.
Сама стойка, сделанная из толстой блестящей крученой проволоки, выглядела одновременно и затейливо, и дешево. Чтобы поглазеть на журналы, надо было правильно выбрать время, потому что после полудня пустынное солнце начинало беспощадно палить сквозь большое окно, и тогда проволока сверкала так, что на нее было больно смотреть.
Журнальная стойка могла рассказать кое-что еще. Через неделю чернила на журнальных обложках выцветали и становились голубыми, так что всегда можно было определить, какой номер свежий, а какой нет. Возможно, в этой аптеке где-то выкладывали и неприличное чтиво, но я никогда его там не видел.
Третье определение VR: надежда на появление некой среды, которая могла бы передавать мечты.
А для любителей электроники на стойке выставляли сразу несколько журналов. В основном в них рассказывали, как собрать радио, но однажды я нашел статью о первом электронном музыкальном инструменте терменвоксе с инструкцией, как сделать его самому. На терменвоксе играют бесконтактно, двигая руками в воздухе рядом с антенной, и эта игра дает ощущение связи с виртуальным миром.
Меня привлекали и воздушные, ниспадающие, как шелковые складки, вихрящиеся фигуры Лиссажу, которые можно получить с помощью манипуляций с музыкальными сигналами и осциллографом. Я сделал примитивное устройство для просмотра фигур Лиссажу из старого телевизора, который нашел в мусорном контейнере, и подключил его к терменвоксу. Обычно этот инструмент издает пугающие вибрирующие звуки, а я сделал его, чтобы получать пугающие дрожащие картинки.
К Хэллоуину у меня появился план: построить из электронных деталей фантастический дом с привидениями и позвать тех, с кем стоит дружить! Должны же где-то быть люди, похожие на того солдата, они просто ходят вокруг, как пустынные черепахи, а я их не замечаю. Их нужно только найти.
