Помните о том, что в то время ощущения от наших демоверсий не имели аналогов. Если бы вы, с современными ожиданиями, попали туда на машине времени, не думаю, что ваши впечатления были бы так же сильны. Все относительно.
Тридцать второе определение VR: технология, которой часто ошибочно приписывают способность создавать парящие в воздухе голограммы.
Что же касается страшного «денежного вопроса», по поводу которого столько зубоскалили в «Хунане», то я составил простой бизнес-план и выделил три направления нашей работы: а) разработка высококачественных продуктов виртуальной реальности для продажи корпоративным, военным и академическим лабораториям по цене в несколько миллионов долларов за станцию; б) выпуск побочных продуктов для широкого потребительского рынка, например перчаток виртуальной реальности для игр и инструментов 3D-проектирования; и в) создание ценных патентов и лицензирование интеллектуальной собственности.
Мы могли бы процветать или, по крайней мере, выжить, опираясь на эти три ножки «табурета». В конце концов нас поглотила бы более крупная компания или произошло бы что-нибудь еще. Рано или поздно стоимость виртуальной реальности снизилась бы, сделав ее доступной для обывателей, и мы смогли бы выйти на открытый рынок.
Все шло по плану, но я определил для компании слишком много экспериментальных задач одновременно. Например, хотя я принял неудобное решение владеть большей частью ценных бумаг, я оставался не у дел и вел себя не как менеджер. Функции фактического главы компании должен был бы исполнять президент, но у него не было столько полномочий.
Инвесторам это не понравилось, но они согласились. Эта проблема была не единственной. Люди, ответственные за техническую часть, сохраняли некоторую степень автономии, уравновешивая этим мой контроль над ценными бумагами; инвесторов пугало, что это помешает нам развиваться как команде. В конце концов эти люди оказались правы.
Сейчас я думаю, что все могли бы сработать лучше, если бы самые первые инвесторы были более настойчивы, но не много ли я от них требую? В итоге долгих и нелепых обсуждений пакет акций все же был распределен.
Заместитель самого главного
Еще одной проблемой оказалось нанять президента, чтобы мне не быть единственным самым главным. У нас было несколько пробных кандидатов, чьи резюме были в порядке, но на деле они оказались не так хороши.
Меня до сих пор удивляет, что в бизнес-кругах так много людей, ищущих престижную работу, к которой не пригодны. Один кандидат выглядел таким серьезным, а сам зациклился на правильных оттенках синего и зеленого для рекламных буклетов компании. Я возмутился. «Эй, тут я, вообще-то, за творческого чудака. От тебя требуется быть взрослым, нанимать людей и повышать качество работы производственной линии».
Я постепенно узнавал, что значит быть генеральным директором, но весь первый год был до ужаса мягким и наивным. Пьянящая радость от вступления в мир легитимного бизнеса ослепила меня, и я не понимал самых основных правил игры – по крайней мере, в самом начале. Я держал лицо хуже всех в этих краях.
Ох и простаком же я был тогда. Раз я подписал для VPL важный контракт, считая, что он проверен юристами, но не посмотрел на обратную сторону документа. А там вторая сторона добавила пункты на другом языке, позволявшие ободрать нас как липку. Я не разозлился и потом даже работал с этим партнером снова.
В агрессивном мире бизнеса высоких технологий нужно было действовать изящно. Примерно в 2013 году я присутствовал на свадьбе в Кремниевой долине, и один из гостей, известный венчурный инвестор из тех, которые вкладывали средства в нашу компанию после Патрикофа, подошел ко мне и стал весело рассказывать, как забавлялся, обводя меня вокруг пальца. Ну что ж, я считаю, все честно. Мы посмеялись над этим вместе.
К счастью, Мэри Спенглер из Большой женской сети, представлявшая программу ВАЛС (VALS) Стэнфордского исследовательского института, привела к нам Жана-Жака Гримо, который оставался бессменным президентом компании на протяжении всего времени ее существования. Оказалось, что Стэнфордский исследовательский институт помогал молодой французской компании, которая запустила проект, чьи перспективы были даже менее ясны, чем у VPL.
Pocket Big Brain был первым устройством, похожим на современный смартфон. Если честно, толщиной он был примерно в дюйм, а массивные пиксели на его экране могли отображать только два оттенка серого, у него не было задней подсветки, а хуже всего то, что он не принимал беспроводного сигнала, так что он стал криком в пустыне данных. Но в целом концепция и дизайн были те же самые. У него были сенсорный интерфейс с иконками, несколько приложений и батарея. Создатели говорили о стандарте передачи беспроводного сигнала под названием 3G, с помощью которого когда-нибудь мы сможем передавать данные по всему миру, даже находясь вне помещения. В конце концов стандарт 3G действительно начали применять, но лишь спустя несколько десятков лет.
Проект Pocket Big Brain был даже более сумасшедшим, чем виртуальная реальность, потому что мы хотя бы могли продавать особым клиентам дорогие версии VR. У нас уже был бизнес. А тратить миллион долларов на карманное устройство, которое не могло поймать сигнал, никто не собирался.
И вот Мэри подумала: «Почему бы человеку, занятому разработкой такого сумасшедшего проекта, не поработать над другим проектом, чуть менее сумасшедшим?»
Жан-Жак стал нашим президентом и привел к нам европейских инвесторов, клиентов и партнеров. VPL внезапно стала аномалией; молодой многонациональной компанией.
След
Мы переехали в унылые офисы, как и любая молодая компания, только-только выбравшаяся из гаража. Этот переезд дался мне нелегко. Я все еще ходил погруженным в особое настроение и испытывал проблемы со стерильностью.
Спустя время я смог привыкнуть. Мы переехали в странного вида здание из красного дерева у старой пристани в Редвуд-Сити. Большинство наших офисов находилось на третьем этаже как раз над морем. В офисах были раздвижные стеклянные двери и просторный общий балкон. На воде прямо на лодках жили люди, а рядом с доком стоял небольшой магазинчик. Симпатичный был район. Стоит ли говорить, что его снесли и построили на его месте кучку однотипных современных многоэтажек. Так произошло во всей Кремниевой долине.
Партнеров в Китае, которым можно было бы заказать небольшие партии продукции в соответствии со своими спецификациями, у нас еще не было. Но были фабрики в самой Кремниевой долине, производившие процессоры, компьютеры Apple и все остальное. Возможно, это самое большое отличие между тем временем и нашими днями. VPL столкнулась с необходимостью открыть собственную производственную линию.
Мы запустили небольшое производство шлемов, перчаток и прочего в Редвуд-Сити. Мы делали то, что сегодня кажется немыслимым. Мы брали на работу местных жителей и обучали их. Работа на заводе для местных жителей! От начинающей компании в Кремниевой долине! Это произошло!
