Я развесил простыни на крыльце и установил старый фотоувеличитель, чтобы направить на них изображения фигур Лис-сажу с телевизора.
Когда солнце село и изображение стало ярким, я оказался в окружении фантастически красивых танцующих фигур. Любое движение прохожих изменяло их форму благодаря волшебной антенне терменвокса, словно невидимый кукольник дергал марионеток за невидимые нити.
Мне было интересно, понравилось ли то, что я сделал, кому-нибудь из девочек, которые оставались для меня абсолютно загадочными существами. А кто бы не пришел в восторг?
Мой дом с привидениями ужасно мне нравился, но смотреть на него никто не пришел. Я наблюдал, как дети один за другим переходят улицу и стараются держаться от дома как можно дальше. Мне никогда не приходило в голову, что они могли просто испугаться. Они же наверняка не видели ничего подобного прежде.
После того Хэллоуина хулиганы от меня отстали. Я стал для них пугающей темной лошадкой. Уже что-то.
Пепелище
Моя мать была основным добытчиком в семье, по крайней мере когда мы переехали на запад. И это тоже делало ее не такой, как все. В те времена обязанность содержать семью всегда была мужской.
Из-за этого многие упрекали Эллери: «Мальчик должен видеть, что его отец сильный человек, который честно зарабатывает на жизнь. Ты его портишь. Продолжай в том же духе, и он вырастет женоподобным посмешищем». Добропорядочные граждане говорили это с потрясающей самоуверенностью, и им было решительно все равно, что я слышу все это.
Моя мать зарабатывала деньги по телефону. Продавала ценные бумаги в Нью-Йорке. Тогда никто так не делал. Она не заработала огромного состояния, даже богатой не стала, мы были обычным средним классом, даже не его верхушкой. Каждую неделю мы могли позволить себе съесть по гамбургеру в подъездной забегаловке.
Игроки на бирже обычно или весьма состоятельные люди, или балаболы с Уолл-стрит или другой открытой торговой площадки, но моя мать сумела найти свою нишу, в которой преуспела. Могла ли она заработать больше? Возможно, она боялась заявить о себе и обратить на себя внимание.
Я отчетливо помню, как она закончила говорить по телефону и радостно воскликнула, что только что завершила отличную операцию, принесшую ей несколько даже не сотен, а тысяч долларов. Этот звонок я запомнил так крепко, потому что на деньги от этой операции мы купили машину, в которой она погибла. За машиной мы поехали на следующий же день утром. Мне доверили выбрать цвет.
После смерти матери случился еще один кризис: у нас с Эллери больше не было источников дохода.
Пока я болел, Эллери записался в программу для получения свидетельства, дающего право преподавать в начальной школе. Это было решением проблемы с деньгами, но возникли и другие трудности.
Мы всегда знали, что, когда срок договора аренды дома истечет, нам придется переехать. Несколько раз так и происходило. В конце концов у моих родителей получилось купить дом, так что нам больше не нужно было переезжать, если только сами не захотим.
Это был строящийся типовой дом в новом районе на окраине Эль-Пасо, самый простой, но по уровню лучше тех, где мы жили раньше. У него была крытая парковка! Я видел его лишь однажды, когда он еще строился, зато подолгу разглядывал чертежи и узнал все возможное о строительстве. Я не мог дождаться, когда же мы наконец въедем.
Пока я лежал в больнице, дом достроили. А на следующий день он сгорел. Эллери рассказал мне, но я его не понял. Думал, что мне приснился кошмар, и, когда меня выписали, все еще путался в происходящем.
Полиция сказала Эллери, что пожар возник из-за поджога, но не было ни свидетелей, ни подозреваемых. Отец пробормотал, что наш дом могли выбрать специально. Но пожар мог быть и случайным, там вечно случались всякие неприятности.
А потом мы пролетели с банком или со страховкой. После пожара у нас не получилось вернуть ничего из тех денег, что моя мать вложила в собственность. Особенно горько Эллери было платить за то, чтобы пепелище расчистили.
Вскоре после моего эксперимента с домом с привидениями оказалось, что нам надо съезжать, но нам было совершенно некуда податься.
Глава 2
Спасательный звездолет
Приземление
Эллери сотворил нечто немыслимое. После того как моя мать погибла, наш новый дом сгорел и мы остались на мели, мы чувствовали то ужас, то одиночество. И тут Эллери купил акр бросовой земли в Нью-Мексико. Достаточно дешевый, чтобы мы могли позволить себе купить его за небольшие наличные деньги, которые у нас еще оставались.
Это был незастроенный участок пустыни. У нас не хватало денег, чтобы выкопать колодец, не говоря уже о постройке дома. Сначала пришлось жить в палатках. Наш скарб, даже мамин кабинетный рояль, был упакован в пластик и стоял на поддонах под открытым небом на грязной пустынной земле.
А еще Эллери нашел работу преподавателя. Он учил шестиклассников в маленьком захолустном райончике в центре Лас-Крусес, Нью-Мексико, и считал работу в своем роде искусством. Вместе со своими учениками, трудными детьми, он дни напролет строил из картона космические корабли. Они запускали модели ракет и записывали на песке идеи, основанные на расчетах. Детишки прозвали его Пелон, потому что Эллери был абсолютно лысым, и его лысина сверкала на солнце, как отполированный драгоценный камень.
Сейчас, когда бы я ни приехал в Лас-Крусес, ко мне подходят люди и с отчетливым акцентом жителей штата Нью-Мексико говорят: «Твой папа Эллери изменил мою жизнь. Брат-то мой старший в тюрьме сидит, а я – инженер в NASA».
В конце концов мы прожили в палатках гораздо дольше, чем собирались, – больше двух лет.
Когда Эллери начал зарабатывать, в приоритетах у нас было построить на участке какой-нибудь сарай, куда можно провести телефон и электричество, выкопать колодец с водой и поставить туалет.
В пустыне может быть жуткий мороз, и я помню, как зимой по утрам трясся от холода, как кукла-дергунчик. Люди, которые купили участки по соседству, жили в трейлерах и передвижных домах. Мы обсуждали это и могли сделать так же, но тогда на воплощение главного плана осталось бы меньше денег. Оно того не стоило.
Мы выращивали овощи. Разводили кур.
Жить в палатке было не так уж и плохо. Такая жизнь помогала понять, чего ты стоишь, а это нам обоим было необходимо. А те дома на колесах были к тому же еще и уродливыми.
Где же мы во Вселенной?
В этой части штата Нью-Мексико наблюдалась социальная аномалия – прослойка высококлассных инженеров и ученых, работавших на военной базе Уайт Сэндс Миссайл Рендж. Они были повсюду. Найти культурных и технически грамотных людей, дружелюбно расположенных к неловкому подростку вроде меня, было большим утешением.
Одним из наших ближайших соседей был симпатичный грациозный пожилой мужчина по имени Клайд Томбо. Это он в молодости открыл Плутон. Когда я с ним познакомился, он руководил исследованиями в области оптического считывания на полигоне Уайт Сэндс.
