Повсеместная отчужденность: отрыв от естественной реальности, произошедший в результате развития технологической цивилизации. В противоположность отрыву от работы в марксистском понимании, человек оторван от всей естественной жизни из-за дьявольской паутины, созданной средствами массовой информации и прочими вездесущими технологиями. Мне подарили магнитик на холодильник от Gen-X, стилизованный под 1950-е годы. На нем изображена семья с картины Нормана Роквелла, поверх которой идут слова «виртуальная реальность», написанные пугающим шрифтом. В этом контексте виртуальная реальность воспринимается так, как если бы люди, которые ненавидят телевидение и боятся его, видели в VR радикальную его разновидность.
Экстаз и прозрение, дарованные технологией: удивительно, но в своей первой большой статье об этой технологии Wall Street Journal назвал ее «электронным ЛСД».
Трансцендентное видение, ставшее возможным благодаря технологии: в голливудских сценариях виртуальную реальность часто показывают как устройство, с помощью которого персонаж может передать избранным свое знание. По замыслу сценариста, человек в очках виртуальной реальности видит дальше. В начале существования виртуальной реальности («Газонокосильщик») это знание часто даровало власть над миром или проницательность, помогающую расследовать преступления, а в более современных воплощениях («Матрица») главный герой использует способность к побегу в виртуальную реальность для того, чтобы стать фигурой масштаба Христа или Будды, личности, которая намного мудрее простых смертных.
Неоднозначность в основе метафоры
А теперь посмотрим, почему метафора технологии пользовательского интерфейса приобрела такую неимоверную популярность и резонанс? Думаю, причина в том, что благодаря виртуальной реальности возникают неразрешимые загадки о статусе компьютеров и прочих цифровых технологий.
Специалисты в области компьютерной науки могут считать весь мир одним большим компьютером или собранием организмов-алгоритмов, которые играют роли деревьев или людей. Они развлекают общественность вопросом: есть ли отличия между реальностью и очень хорошим компьютером?
Это объясняет обе стороны виртуальной реальности. VR трансцендентна, поскольку если реальность цифровая, то она программируема. Возможным становится что угодно. Можно наслаждаться Вселенной, которая так же изменчива, как и сновидения, но при этом находиться в ней вместе с другими людьми, а не быть запертым в собственной голове. Ко всему прочему, дерево всегда может превратиться в сверкающий водопад.
С другой стороны, если реальность цифровая, то все, что в ней находится, однообразно. Тут же развивается клаустрофобия: бит есть бит. Наблюдая за тем, как дерево превращается в водопад, вы осознаете, что нет ничего особенного в том, что биты могут быть деревом или водопадом, и в том, что ты – это ты.
Вечеринка
У нас было пространство для вечеринок; целая культурная инфраструктура, подключенная к виртуальной реальности. Мне немного больно о ней вспоминать, потому что я чувствую смущение и неловкость. Это было примерно как если бы люди, мечтающие о полетах в космос, залезли в самодельный космический корабль посреди пустыни, потому что построить настоящий космический корабль в их время невозможно.
На обычной вечеринке нельзя было подключиться к виртуальной реальности, потому что оборудование было редким и дорогим. Вместо этого люди, претендующие на роль гуру, говорили о виртуальной реальности. Они выступали один за другим вперемешку с музыкантами, игравшими песни о виртуальной реальности. Добавьте к этому причудливые декорации, странные места – все это наводило на мысли о том, какой может стать VR.
Этот старый мир умозрительной одержимости виртуальной реальностью, психоделическая обстановка вечеринок в технологичном стиле превратились в современный фестиваль Burning Man, или, по крайней мере, в то, что Burning Man представляет собой по ночам, когда не видно гор, а лишь мерцающие огоньки человеческих изобретений. Имитация того, что получилось бы, если бы реальность удалось имитировать полностью; имитация имитации.
Воспоминания о тех тематических вечеринках вызывают у меня ощущение вины и злости. Злости – из-за того, что там развелось множество гуру, которые постоянно изводили меня своими нападками, потому что хотели как-то выделиться. Это был обычный невнятный микромир людей искусства или интеллектуалов, в котором царили ревность и желание подставить другого, хотя ставки были до смешного низкими. Я установил товарищеские отношения с людьми, которые занимались разработкой технологий виртуальной реальности, но среди выступающих было множество тех, кто занимался обычной бесполезной саморекламой. Шарлатаны, которые толкали со сцены фальшивые лекарства, и прочие мелкие жулики.
Вины – из-за того, что были там и вполне симпатичные молодые люди, которые придавали большое значение тому, что происходило на сцене, и считали ее своего рода образом жизни. Среди них было много тех, кто не постеснялся обвинить меня в предательстве, когда я в конце концов перестал там появляться.
На меня начали оказывать сильнейшее социальное давление, требуя показывать демоверсии виртуальной реальности на тематических вечеринках. Изредка, на больших мероприятиях, VPL могла позволить небольшим группкам участников посмотреть демоверсии. Но большое мероприятие происходило обычно на территории бывшей фабрики, на заброшенной паромной переправе или еще в каком-нибудь жутком месте, и лишь несколько человек за раз могли заехать оттуда на секретном фургоне в расположенные у залива офисы VPL.
Вскоре образовалась клика выступающих и музыкальных групп. (Моя любимая группа называлась D’Cuckoo. Линда Джейкобсон была моим любимым представителем Большой женской сети и экспертов в области виртуальной реальности.) Мир тематических вечеринок соприкасался с миром психоделики и выступлений Grateful Dead; он объединил в себе целую кучу утопически настроенных команд и культов со всей Области залива.
Сорок третье определение VR: новая разновидность искусства, которая должна освободиться от оков индустрии игр, кинематографа, традиционного ПО, властных структур новой экономики и, возможно, даже идей ее первопроходцев.
В полуразвалившемся деревянном особняке девятнадцатого века, который обладал особым шармом дома с привидениями и стоял вверх по течению небольшого ручья в холмах Беркли, жил небольшой кружок людей, печатавших психоделические журналы эзотерической тематики. Они адаптировались к эстетике тематических вечеринок о виртуальной реальности, придумали технический журнал в психоделическом стиле и назвали его «Mondo 2000». (Число 2000 отражало невероятно далекое, несомненно непостижимое и ужасающее будущее.)
«Mondo» стал прототипом узнаваемого стиля молодых да ранних Кремниевой долины. Ярко раскрашенная психоделическая дурь. Абсурдные стишки обо всем новом, что происходит в мире. Раздутые до предела детсадовские фантазии о супер-способностях. Разумеется, когда вышел первый номер «Wired», он выглядел как компиляция из «Mondo», но он был классным; люди, стоявшие у истоков «Wired», входили в этот кружок
[105].
