Отскочите от женщины
Угадайте, кто жил в одном доме с создателями «Mondo»? Та самая женщина, которую я встретил в Кембридже и на которой затем женился.
Всего через несколько лет после нашей встречи в Массачусетском технологическом я стал известным человеком. Мое лицо появлялось на обложках журналов, обо мне задавали вопросы в телевикторине «Рискуй!». Я внезапно оказался в игре.
Она прошептала: «Ты начнешь революцию в истории всего человечества. Ты изменишь коммуникацию, любовь и искусство. Я буду на твоей стороне».
Мы поженились. Это было, пожалуй, самой большой ошибкой в моей жизни.
Мне особенно сложно восстанавливать в памяти диалоги с ней, потому что я постоянно вздрагиваю. Чем я тогда занимался?
Существует прослойка мужчин и женщин с высоким самомнением, которые заставляют друг друга чувствовать, что они по-настоящему важны. Когда ко мне пришла известность, я своими глазами увидел и на себе прочувствовал, что такое водоворот секса и власти; скрытый мир бьющихся друг с другом титанов, китов и гигантских кальмаров. Молодые женщины проводили часы, прихорашиваясь, чтобы влиятельные мужчины почувствовали себя легендарными героями. Конечно, эти красотки рассчитывали на то, что и им перепадет какая-нибудь малость.
Позже я познакомился с другими женщинами, игравшими в эту игру, но в этот раз уже как друг, а не как участник битвы. Они часто были хорошо образованными и вполне могли позаботиться о себе сами, но даже в этом случае иногда сталкивались с тем, что от власти старых, как мир, штампов никуда не деться. Одна моя знакомая некоторое время пользовалась расположением Дональда Трампа. «С ним я чувствую себя в безопасности», – говорила она. Он отвратительно обращался с ней и грубо прогнал.
Но я рассказываю о своей жизни, и правда в том, что в конце 1980-х годов я переживал моменты абсолютной самовлюбленности. Я просил восхищаться мной.
Когда романтика и чувство собственной важности сливаются воедино, они перекраивают реальность и даже восприятие людей, которые тебя окружают. Как знаменитое «поле искажения реальности» Стива Джобса.
Это была даже не страсть, а нечто более сильное; глубоко укоренившаяся древняя хватка. Я как будто открыл у себя скрытый сексуальный орган, который связал меня со знаменитыми историческими деятелями и благодаря которому я оказался причислен к их бессмертной когорте. Демоны тщеславия превращаются в чудовище-искусителя, которое захватывает тебя и говорит: «Это великие завоеватели и ученые, чьи имена мы помним, и ты достигнешь их величия».
Это было настолько тупо, что я едва могу об этом говорить, но пересиливаю себя, так как надеюсь, что, если укажу на эту пропасть, это поможет кому-нибудь разрушить чары. Интересно, что тогда помогло мне самому.
Какое-то время я жил с ней в доме, где печатали «Mondo». А потом она очень сильно поцапалась с главным редактором Квин Мю, занявшей большинство холодильников образцами какой-то субстанции, которую она сама называла ядом тарантула. Сам уже не помню, какой эффект эта штука должна была оказывать. Как сказала моя жена, «если бы миром правили женщины, войн стало бы намного меньше, а вот отравлений куда больше».
Мы переехали в роскошный дом, стилизованный под греческий храм и украшенный гирляндами. Его построили поклонники Айседоры Дункан
[106]. В то время мы жили как в одной из картин Максфилда Пэрриша
[107]. Прекрасное зрелище пестрой экзотики. Затем мы некоторое время жили в дорогом и эффектном доме с видом на Сан-Франциско; он выглядел как декорация к фильму, настоящее святилище значимости.
Она хотела свадьбу, но говорила об этом так, словно это была награда для меня, момент посадки самолета, флеш-рояль. По прошествии многих лет я не склонен считать ее отрицательным персонажем, скорее жертвой, которая провалилась в глубокую яму, выкопанную травматическим опытом и традицией. В ней возник комически утрированный персонаж авантюристки, архетип, подобранный на главную роль; я полагаю, этот персонаж был зеркальным отражением тупого тщеславного чудовища, которое зародилось в моей душе. Однажды ее демоны притащили моих демонов в суд, и, хотя со стороны мы выглядели счастливой парой, я всю церемонию проплакал от стыда и ярости. И я, и она проиграли битву с жуткими псевдожеланиями, доставшимися нам в наследство.
Был ли этот брак полной ерундой? Не совсем.
Влюбленность может существовать отдельно от страсти. Она может состоять из нарциссизма, амбиций и непрожитых моментов детского опыта. Текстура моей жизни стала плотной; насыщенные цвета, сладкие ароматы, способные оглушить. Сейчас я вспоминаю эти чувства как теорию, структуру, фон для светлых моментов любопытства, которые уже никогда не вернутся.
Самым выдающимся в моем странном и коротком первом браке было то, что, пройдя через весь этот опыт самопожертвования во имя страсти, но не чувствуя настоящего влечения к ее объекту, я ощутил чистую форму. Если выражаться занудно, то я почувствовал чистую силу романтической влюбленности, как если бы она была математическим вычислением, генной инженерией, которая формирует нас и создает будущее жизни. Влюбленность может быть туманом, который скоро развеется, но что-то в ней есть: переплетение с жизненным предопределением, миллиарды ее лет, огромная структура, в которой ты крошечный бутон или частичка грунта для следующего бутона.
Но каждый маленький бутон хоть немного, но влияет на миллионы лет цветения. Романическое влечение может превращать нас в беспомощных дураков, но мы также и творим благодаря ему; мы – художники Вселенной. Я это прочувствовал. Возможно, этот жуткий опыт стоил того.
Темное происхождение Dark Lineage
В 1980-е годы появилось новое литературное направление, посвященное виртуальной реальности, – киберпанк. На мой взгляд, оно было продолжением рассказа «Машина останавливается» («The Machine Stops») Э. М. Фостера. Как правило, это были мрачные тексты и поучительные истории.
Персонажи зачастую обманывали и манипулировали друг другом или барахтались в болоте экзистенциальной тоски. Вер-нор Виндж написал сборник рассказов «Истинные имена» («True Names»), а чуть позже вышел «Нейромант» («Neuromancer») Уильяма Гибсона.
Я обожал «Нейромант», но у меня возникла нелепая идея, что я рожден, чтобы добавить яркости в киберпанк-движение. Будет нелегко восстановить из завалов памяти мой давнишний разговор с Биллом, но я все же попробую.
– Это привлекает людей, даже если должно их отталкивать, – говорил я.
Билл охотно поддерживал разговор на эту тему. Его акцент до сих пор выдавал уроженца Теннесси, но жизнь в Канаде слегка сгладила его.
