Мне показалось, что нельзя добиться приватности, не создав также новую форму частной собственности в информационном пространстве. Это и есть предназначение частной собственности.
Вокруг личности должно существовать некое пространство, где она может быть личностью. Если что-то, чем вы делитесь, внезапно становится всеобщим достоянием из-за кого-то, кто смог купить себе большой и мощный компьютер, подключенный к сети, вы обречены на то, чтобы стать рабом информации, за которым ведется шпионская слежка. Защита абстрактных прав без учета прав экономических будет не чем иным, как жестокой шуткой, которую мы сыграем с теми, кого оставим без внимания.
Я заявил, что если музыка станет «бесплатной», это приведет к тому, что, когда автоматизация распространится широко, люди не смогут зарабатывать себе на жизнь. Если информация станет единственной оставшейся ценностью (когда наступит время свалить весь труд на роботов) и при этом информация будет «бесплатной», то обычные люди потеряют свою ценность с экономической точки зрения.
Разумеется, такое восприятие роботов, выполняющих работу, ложное, потому что роботы не делают ничего по собственной воле и даже не существуют отдельно от людей. Мои рациональные взгляды на роботов и искусственный интеллект настолько важны для повествования, что я изложу их двумя разными способами. Дальше я вспомню, как спорил на эту тему, а с моими нынешними мыслями по этому вопросу можно ознакомиться в приложении 3.
Основная проблема в том, что к 1990 году цифровой идеализм дошел до абсурда. Центром организации наших цифровых систем стали биты, а не люди, а ведь только благодаря им биты хоть что-то значат.
Легкий путь к мировому господству
В начале 1990-х годов возникла и стала быстро развиваться онлайн-структура, названная Всемирной паутиной. Когда внутри цифровой сети побеждает проектирование, оно, как правило, стремится удержать первенство. Когда WWW только зарождалась, уже было ясно, что скоро она затянет нас всех.
Причиной тому стало снижение стандартов, по крайней мере с моей точки зрения. Всемирная паутина ввела небольшое изменение в проектировку сети, которое сделало ее идеальным двигателем «киберпространственного» образа мышления.
До нее данные об источнике сетевой информации нужно было сохранять, так что любую информацию, к которой предоставлялся доступ онлайн, можно было отследить. И эта связь работала в обе стороны. Если один человек скачивал файл, тот, кто его выложил в общий доступ, мог узнать, кто его скачивает
[108]. Таким образом, все, что скачивалось, было согласовано, творчество могло оплачиваться, а мошенников можно было вычислить.
Такая архитектура была ориентирована на людей, а не на данные. В копировании информации никогда не было необходимости, поскольку всегда можно было отследить ее источник, связанный с человеком. Копирование фактически считалось преступлением против эффективности.
Тим Бернерс-Ли с появлением Всемирной паутины избрал новый подход, который проще было принять в краткосрочной перспективе, но в долгосрочной мы дорого за него поплатились. Человек просто получал ссылку на информацию онлайн, и она вела лишь в одном направлении. Никто не знал, копируется ли информация. Творчество никак не оплачивалось. Согласованность терялась. Жулики прятались.
Но подход Тима было легко освоить. Без каких-либо ограничений, поддержания связи или ответственности перед кем бы то ни было можно было сделать сайт и разместить на нем подборки материалов, созданных другими людьми.
Выражаясь современным языком, Всемирная паутина стала вирусной. В те времена так не говорили. Слова «вирусный» и «разрушительный» звучали негативно и неконструктивно. Мы еще не загипнотизировали себя техническим жаргоном Мёбиуса и Оруэлла. Теперь мы в состоянии точно описать свои действия, но притворяемся, что иронизируем, чтобы относиться к себе лучше. Стоит ли нам назвать эту манеру выражаться «неоченьской»?
Помню, как просматривал первые веб-страницы вместе с сотрудниками Xerox PARC и Тедом Нельсоном. «Просто не верится, что кто-то проектирует сеть с односторонней связью». Такова была всеобщая оценка; это было жульничество. Но в только зарождающейся Всемирной паутине присутствовала и несомненная динамика, и ее было больше, чем где бы то ни было.
Сорок пятое определение VR: ориентированное на человека эмпирическое воплощение цифровой технологии, которое, вероятно, поможет основать такую цифровую экономику, в которой реальные люди будут ценны.
Мы, технари, все как один безропотно согласились; мы позволили создать онлайн-сети и сделать их искусственно загадочными, исключив из них обратную связь. Может быть, мы боялись, что понятный интернет будет несоразмерен нашей способности удивляться, как уже было когда-то давно, так что выбрали непонятный и непостижимый интернет.
Но при отсутствии двусторонней связи мы лишились возможности понимать, что на что указывает; так нечто целиком и полностью созданное человеком стало густыми дебрями. Дикий Запад возродился! Но он был искусственным.
