Сначала мы испытывали чувство вины, пользуясь Всемирной паутиной. Людям, выросшим, когда Паутины не существовало, трудно представить себе это чувство.
Через много лет такие компании, как Google и Facebook, начнут получать многомиллионную прибыль за сервисы, которые будут отслеживать то, что должно было отслеживаться с самого начала.
Я ни в коем случае не критикую Тима Бернерса-Ли. Я уважаю и восхищаюсь им. Он не планировал захватить власть над миром; он хотел лишь помочь физикам в лаборатории.
Несмотря на чувство вины, рассвет Всемирной паутины воспринимался как чудо. Я много говорил об этом в своих лекциях. Это первый раз за всю историю человечества, когда миллионы людей смогли объединиться и сделать что-то не по принуждению, не из соображений выгоды, а исключительно потому, что считали свой проект стоящим. Конечно, по прошествии многих лет можно сказать, что в их мотивах была доля тщеславия, но все же какой это выдающийся момент – поддержать хотя бы проблеск оптимизма по отношению к нашему виду! Если бы Всемирную паутину можно было наполнить внезапно, то, может быть, у нас получилось бы решить глобальные проблемы.
У меня до сих пор осталось это ощущение чуда, но его сильно приглушило вырождение идеи. Цена, которую мы заплатили, оказалась слишком высокой.
Микрогравитация
В самом начале популяризации интернета шли споры о том, считать ли опыт ощущений, полученный онлайн, случайным и ничего не значащим, или воспринимать его всерьез со всеми возможными последствиями. Первые знаковые для интернета фигуры, среди которых были Эстер Дайсон и Марвин Мински, выступали за небольшой комиссионный сбор для электронной почты. Если люди должны будут платить за пользование электронной почтой, даже если плата составит сущие гроши, крупные спамеры проиграют. И электронную почту будут ценить за то, что она собой представляет – большой проект множества людей, который стоит дорого.
Спор выиграли их критики, которые аргументировали тем, что введение даже небольшой платы поставит в невыгодное положение людей, у которых слишком мало денег для того, чтобы завести банковский счет, и были правы. Проблема в том, что очень многие хотели создать в интернете иллюзию невесомости.
Ради этой невесомости те, кто работает в сфере интернет-торговли, не будут платить налоги с продаж, как представители торговли реальной; облачные компании не будут нести никакой ответственности и не станут отслеживать, не зарабатывают ли они на мошенничестве и нарушении авторских прав. Подотчетность стала считаться обузой или помехой, поскольку она стоит денег; ее стали воспринимать как посягательство на невесомость.
Меж тем интернет был минималистичным, насколько это вообще возможно, чтобы предприниматели могли экспериментировать. Как едва возникший ресурс, интернет не давал зацепки за постоянные идентификационные данные пользователя, и не было ни единого способа провести транзакцию и выяснить, является ли пользователь тем, за кого он себя выдает. Сегодня все эти обязательные функции приходится выполнять частным компаниям вроде Facebook.
Сейчас мы наблюдаем просто повальную тенденцию сгонять всех пользователей в одну кучу, пусть даже в ущерб осторожности и качеству. Девиз Кремниевой долины на рубеже столетий, взятый из знаменитой песни Бобби МакФеррина «Не волнуйся, будь счастлив», негласно переделали в «Не волнуйся, делай дерьмо!»
[109]
Все закончилось тем, что интернет стал засекреченным и изменчивым. Мы облегчили себе жизнь в период, о котором рассказывает эта книга, но много лет спустя весь мир заплатил за это непомерную цену.
Начнем с того, что мы не доверяем интернету
[110]. Каждая компания, работающая в сфере информационных технологий, и каждый поставщик услуг живет в собственной вселенной, и зазубренные трещины между этими вселенными дают зацепки хакерам.
У программирования нет изначально присущего ему качества, которое делало бы его грубым или несерьезным. Например, система онлайн-транзакций между банками надежна, и еще никто не взламывал важнейшие алгоритмы, обеспечивающие работу таких компаний, как Google и Facebook, и не провоцировал их утечку. Мы сами выбрали несерьезную сеть.
Невидимая рука усовершенствуется, если станет видимой рукой-аватаром
Привлекательность невесомости кроется в желании решить вечную нерешаемую проблему – дать людям возможность связываться друг с другом без тягомотины и раздражения, неизбежных при взаимодействии изначально свободных самостоятельных личностей. Это была мечта о демократии, которую не связывает никакая политика. О свободе, не отягощенной правами других. Об анархии без риска. Единственным способом добиться этого было сделать людей менее реальными.
Меня удивляло и расстраивало, что многие умные люди из сферы цифровых технологий усваивали свой богатый созидательный опыт виртуальной реальности таким образом, что я вижу в этом великую путаницу информационной эпохи. Барлоу был лишь одним из многих. Он перешел от интереса к виртуальной реальности прямо к тому, в чем я видел ужасный образ общества информационной эпохи.
Возможно, наша разница во взглядах была обусловлена тем, что у меня была ферма, а у Барлоу – ранчо. Ему ограды были врагом, а мне – другом.
Киберпространственное восприятие битов в сети предполагает, что это место, где ты свободно паришь, не рассчитывая на помощь, не несешь никакой ответственности и можешь идти, куда захочешь. В сети ты начинаешь срывать ее плоды – бесплатный контент и услуги.
Эта ковбойская идея отражена в названии созданной им организации – Фонд электронных рубежей, а также в его знаменитой «Декларации независимости киберпространства»
[111].
По крайней мере, эта схема выгодна хакерам; настоящий Дикий Запад (а не тот, который нам показывают в фильмах) редко бывает великодушен к всадникам или любителям перестрелок. В конце концов, больше всех выигрывают владельцы самых мощных облачных компьютеров, прямо как на Диком Западе, когда в выигрыше были владельцы железных дорог и рудников.
Барлоу был скромен! Ему сильно досталось от хакеров с еще более экстремальными взглядами.
До появления Всемирной паутины существовал сервис, напоминающий электронную доску объявлений, Usenet. Он действовал с 1980 года, задолго до появления интернета
[112], так что примерно к 1987 году уже порядком изжил себя. Когда его реорганизацией занялись несколько человек, в том числе один из основателей Фонда электронных рубежей, Джон Гилмор, сайт стал хаотическим взрывом созданных пользователями тем. Новая анархическая вселенная называлась alt. hierarchy
[113].
