Нет ничего странного в том, что в ней было полно порнографии, удивительно другое. Темы в alt.universe начали становиться экстремистскими. И дело не только в том, что форум основали люди, заслуживающие самого сурового порицания, например педофилы.
Опыт, полученный онлайн, стал менять вполне разумных людей, причем к худшему. Я знал нескольких лишь немного чокнутых хакеров, которые в сети ударились во все тяжкие, взаимно поддерживая эксцентричные выходки друг друга. Они развивали теории заговора и травили тех, кто был с ними не согласен. То, чем в то время занимались маргиналы, аукнулось десятки лет спустя.
Справедливости ради, по большей части alt. была замечательной. Я часто вел в ней разговоры о странных музыкальных инструментах. Но ее мерзкая периферия была громкой и неизбежной. Зародился спам. Появились и почувствовали себя вольготно тролли.
Новая среда вытащила наружу все самое гадкое лишь у небольшой кучки людей, но эта кучка постоянно бросалась в глаза. Внезапно у нас появилась новая глобальная сеть, позволяющая строить мосты между людьми, но если уж под них прокрались тролли, вы будете с оглядкой переходить через любые другие мосты.
Политические дискуссионные группы объединились, и между ними начались еще более раздражающие конфликты, чем прежде. Идеи были неважны, поскольку сервис был полон насквозь фальшивыми псевдотехническими объяснениями и нападками на тех, кто не принадлежит к их группе. По отношению к выраженным аутсайдерам, выбранным обычно по признаку пола или расы, развивался запредельный уровень вражды.
(Историю о том, как модель пришедшего в упадок общества стала общепринятой для большой политики, я рассказал в приложении 3.)
Я часто снова и снова прокручиваю в голове события тех лет. Один аргумент, касавшийся цензуры, заглушил все прочие предложения о том, как сделать онлайн-мир лучше. Он был сформулирован жестко и подразумевал подход «все или ничего». Как метко заметил Джон Гилмор, интернет воспринимает цензуру как вред и изобретает обходные пути.
Но, конечно же, были и другие предложения, которые нам стоило рассмотреть. Например, если бы нужно было тратить на каждый пост сущие гроши, даже такой небольшой вклад придал бы раннему интернету немного солидности, ощущение заинтересованности, зрелость. Возможно, это изменило бы его моральный климат.
Я искренне люблю Барлоу, Митча и Джона. Мы сумеем прожить эти времена вместе и найдем выход.
Фактически я, Барлоу и, в гораздо большей степени, Митч приняли участие в работе компании, основанной Филиппом Росдэйлом, – Second Life, указавшей нам путь.
Опишу ее для тех, кто ее не видел. Это экранный виртуальный мир с аватарами, оптимизированный для ПК и Mac. (До появления смартфонов это было весомым изобретением.) В Second Life люди могли создавать, покупать и продавать виртуальные объекты, например аватаров и виртуальную мебель для виртуальных домов, так что в этом мире была собственная экономика.
Не говорю, что проект идеален, но вот довольно масштабный пример того, как люди продают и покупают свои биты. Почему бы не делать то же самое в соцсетях? Может быть, немного заинтересованности помогло бы смягчить политику интернета?
Сорок шестое определение VR: VR = —ИИ (виртуальная реальность – полная противоположность искусственного интеллекта)
[114].
Second Life – еще один пример явления, о котором я уже упоминал, когда говорил о взломе Kinect hacks. 3D-графический виртуальный мир и аватары толкнули людей на эксперимент с экономикой, основную ценность которой представляет индивидуальная значимость. Данные внутри компьютера кажутся теперь менее абстрактными, и увидеть за битами людей стало проще.
Между тем в таком воплощении «киберпространства», как социальные сети, работает схема двусторонней связи: обычные люди ведут натуральный обмен, а владельцы получают огромные деньги от так называемых рекламодателей
[115]. Эта модель позволила делать состояния с головокружительной скоростью, усугубляя тем самым кризис расслоения общества, дестабилизировавший большую часть развитого мира.
Как я уже отмечал ранее, опыты с виртуальной реальностью ведут к более здравому восприятию информационной эпохи, чем схемы, которые едва ли имеют отношение к виртуальной реальности и для которых она служит лишь метафорой. Виртуальная реальность лучше виртуальной виртуальности.
Кремниевая долина слишком упорно верит в биты. Сейчас ведутся разговоры о том, чтобы предложить потребителям, обычным людям, обрести псевдобессмертие в виртуальной реальности. Эту идею активно продвигает Рэй Курцвейл. А тем временем некоторые знаковые фигуры Кремниевой долины вкладывают огромные средства в безумные схемы, с помощью которых надеются обрести физическое, биологическое бессмертие.
Рождение религии
Когда речь заходит о чрезмерной вере в биты, худший противник – это искусственный интеллект (ИИ). Аргументы искусственного интеллекта были систематизированы как раз в то время, о котором я здесь рассказываю. Мы замечательно дискутировали о нем с друзьями.
Я высмеивал ИИ, а окружающие говорили о нем, как о религии, и вскоре порог был перейден: сейчас в ИИ преданно верят все, кто надеется, что он дарует бессмертие, поможет воссоединиться с покойными близкими, решит сразу все проблемы человечества и будет править нами с бесконечной мудростью. Было забавно наблюдать рождение религии
[116].
Поскольку я наблюдал это собственными глазами, я понимаю, что искусственный интеллект – лишь старый и наивный мысленный эксперимент, эффективный способ привлекать инвестиции, неожиданно разросшийся до причудливой мировоззренческой системы, которая работает с куда меньшей отдачей
[117]. В то же время, поскольку вера в искусственный интеллект стала искренней, я должен переключиться в режим свободы вероисповедания и толерантности.
