А еще к тому времени я очень близко познакомился со множеством бизнес-структур. Компании, разрабатывающие технологии, гигантские концерны по производству игрушек, военные ведомства. И, насколько я мог судить, то, что происходило в реальности, обычно не соответствовало мифам о Супермене мира бизнеса. Лидеры сражались друг с другом за власть и репутацию, но когда дела шли действительно хорошо, это происходило благодаря никому не известному человеку, невидимому ангелу. И пока я творил миф, такие люди, как Чак и Энн, делали все, что от них зависело, и даже больше, чтобы VPL смогла создать что-то важное.
Если перестаешь верить мифу о великом человеке, становится трудно стремиться к тому, чтобы этим человеком быть.
Так я пришел к странному выводу. Для меня настало время покинуть VPL.
Это было все равно что отречься от собственной страны или религии. Я был сбит с толку и не знал, что делать.
VPL продолжила существовать без меня, продавая то же оборудование, но, насколько я знаю, не изобретая ничего нового. Я не следил за ее делами. В 1999-м ее приобрела компания Sun Microsystems, которая в конце концов сама вошла в состав компании Oracle.
И снова какая-то часть меня умерла, и пришло время начать заново и забыть, сколько я вынес.
Глава 21
Амальгама реальности
С 1992 года в моей жизни произошло множество чудес. Я изменился; все вокруг изменилось. Рядом со мной самая лучшая в мире семья. Я счастлив.
Что касается внешнего мира, то с ним дела обстоят по-разному.
Эль-Пасо был жутким местом во времена моего детства, но сейчас это один из самых безопасных городов Америки. Его атмосфера стала спокойнее, а этническое разделение сгладилось; котел населяющих его культур бурлит, но с него не срывает крышку.
Меж тем любимый мной Сьюдад-Хуарес некоторое время был известен как мировая столица убийств. Там пропадало без вести множество молодых женщин. В самые страшные годы, с 2008 по 2011, переход через мост из Эль-Пасо напоминал нисхождение в средневековый ад. Но, кажется, теперь город выбирается из этого кошмара.
Еще одна хорошая новость: в американских ресторанах посетители больше не курят. Так что более молодая версия меня может играть в ресторанном оркестре.
Воздух в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе стал относительно пригоден для дыхания. Теперь поездка в один из американских мегаполисов не напоминает приземление на чужую планету с ядовитой атмосферой.
Однако Манхэттен заполонили сетевые магазины, которые можно встретить повсеместно. Он уже менее уникален, чем был когда-то.
Цвет культурной жизни укоренился в Лос-Анджелесе; странный город с не поддающимися описанию домами больше не производит впечатление тупика. Насколько я могу судить, в нем полно людей, живущих основательной насыщенной жизнью. Интересно, что изменилось больше – сам Лос-Анджелес или моя способность воспринимать его?
[130]
Кремниевая долина изменилась больше всего. Мы победили! Теперь «Мамочка по найму» находится под нашим контролем. Советы директоров не вмешиваются в наши дела. Хакеры владеют компаниями напрямую.
Мы велели миру измениться ради нашего удовольствия, и он изменился! Детишки со всего мира отдали нам свою приватность, и теперь наши алгоритмы управляют ими, как марионетками, дергая за ниточки, когда надо. Они жмут на кнопки в созданных нами ящиках Скиннера.
Хакеры владеют самыми богатыми в мире компаниями, но в них относительно мало сотрудников, о которых нужно беспокоиться. Молодые хакеры-одиночки обыденно и довольно быстро становятся богаче, чем остальное население планеты.
Бизнес-империи стали цикличными. В бывшем административном комплексе Sun теперь располагается главный офис Facebook. В бывшем центральном офисе Silicon Graphics обосновались Googleplex. (Я экспериментировал с виртуальной реальностью в том помещении, которое сейчас служит столовой Googleplex.)
Какова теперь атмосфера Долины? Одно из значительных изменений – этническое разнообразие. Собрания, на которых присутствуют инженеры из Индии, Китая и других стран, – обычное явление.
Однако, по моим ощущениям, это способствовало лишь небольшому снижению когнитивного разнообразия. Создается впечатление, что людей с расстройствами аутического спектра стало чуть больше, чем раньше.
Другое изменение носит политический характер. В Долине по-прежнему царят лево-прогрессивные взгляды, но набирает мощные обороты и либертарианство
[131].
