Если говорить о человеческом организме, можно заметить, что он обладает несколькими особыми органами, которые движутся со скоростью мысли, а также могут весьма разнообразно реагировать на большое количество мыслей.
Догадались? Ну же… Это язык и пальцы!
Пальцами можно играть ноты на фортепиано с той же скоростью, с какой пианист думает об этих нотах. Самые быстрые пианисты выдают затейливые импровизации, такие быстрые, насколько люди способны услышать. Если вы мне не верите, послушайте соло Арта Тэйтума; если действительно прислушаться, оно просто ошеломительно.
Мы создаем любой искусственный объект при помощи рук, хотя и путем постоянно увеличивающейся последовательности перенаправлений. Руки построили очаг, который расплавил железо, из которого отковали лезвия, и так далее.
Руки всегда находятся в самом начале длинной технологической последовательности, но… ими управляет язык. Мы говорим о том, что собираемся сделать при помощи рук.
Самые первые остающиеся у нас воспоминания обычно связаны с первым языковым опытом. Чтобы оценить язык, нужно начать думать о спешке.
Язык нужен людям, чтобы пользоваться той крошечной частью физической реальности, которой мы способны управлять со скоростью мысли – язык как орган нашего тела нужен для того же – чтобы вызывать иллюзии всех прочих манипуляций с реальностью, которых можно добиться очень медленно и сделав множество работы.
Язык – это то, что в культуре Кремниевой долины называется взломом.
Посредством всего лишь нескольких движений языка и воздействия на голосовые связки вы можете выговорить фразу «гигантский аметистовый осьминог». Сравните с десятками лет работы, которые, возможно, потребуются для того, чтобы такое создание воплотилось в реальность, даже в далеком будущем.
Символ – это трюк ради эффективности. Он помогает выражать мысли для других с той скоростью, с которой они к нам приходят, не тратя много времени на осознание изменений физической реальности. Символизм оказывается той частью Вселенной, которую мы способны контролировать, как язык, он становится активизатором для остальной Вселенной и всех прочих возможных вселенных, которые мы в спешке не можем контролировать.
Теперь рассмотрим виртуальную реальность в том виде, в котором она могла бы существовать в будущем.
Представьте себе, что когда-нибудь появятся пользовательские интерфейсы для создания новых объектов в виртуальной реальности, которая также работает, причем так же быстро, как сейчас это получается у музыкальных инструментов. Возможно, они будут и ощущаться как музыкальные инструменты.
Возможно, появится некий виртуальный объект, похожий на саксофон, который можно взять с собой в виртуальный мир с эффектом присутствия. Возможно, придется надеть специальные очки и перчатки для того, чтобы видеть и чувствовать его, а возможно, для этого появятся другие устройства. Возьмите эту штуку, научитесь дуть в нее и играть на ней пальцами, и она начнет выдавать вам виртуальные дома в виде осьминогов, иные миры и прочие фантастические вещи с той же легкостью, с которой реальный саксофон сейчас может проигрывать музыкальные ноты.
Это будет новым трюком в репертуаре нашего вида, новый поворот в истории человечества. Те же самые части вашего тела, которые использовались для воплощения в реальность языка, будут использоваться для того, чтобы воплощать переживания, а не символические обращения к гипотетическому опыту.
Правда в том, что нам потребуются годы, чтобы научиться воплощать объекты в реальность, точно так же как годы требуются для изучения языка или освоения навыков игры на фортепиано. Но отдача будет ощутимой. Другие люди ощутят то, что вы воплотили в жизнь. Ваши спонтанные изобретения будут объективно существовать, и их будут воспринимать так же, как воспринимают физический объект.
Чтобы достичь этого идеального итога, виртуальная реальность должна включать в себя этот самый саксофон, служащий для выражения и воплощения в реальность, или иные до этого не существовавшие инструменты, и неизвестно, можно ли эти инструменты создать. Но, полагаю, это можно осуществить
[137].
Мир виртуальной реальности будет сочетать в себе качества физической реальности, языка и наивного восприятия, но совершенно иным способом.
Этот итог существования виртуальной реальности я называю постсимволической коммуникацией. Вместо того чтобы рассказывать истории о призраках, вы сами можете создать дом с привидениями.
Виртуальная реальность будет похожа на воображение, которому она предоставит безграничный простор. Она будет похожа и на физическую реальность, внутри которой она станет объективной и получит возможность приглашать других пользователей. А еще она будет похожа на язык, поскольку ее можно будет использовать с целью выражения и со скоростью, примерно сравнимой со скоростью мысли.
Разновидность синего
Здесь заканчивается расшифровка, но я помню, что последовало за выступлением. Множество вопросов. Сейчас я отвечу лишь на один из них.
«Секундочку! То есть виртуальные объекты будут такой новой разновидностью символов? А они будут абстрактными или платоновскими обращениями к объектам, которые могли бы существовать? Они действительно отличаются от слов?»
Рад, что вы спросили. Первое, что нужно понять: не существует пока научных определений значения, символов и абстракций. Наш мозг не может описать их как явления. Мы обдумывали значения этих слов на протяжении тысяч лет, но все еще не можем создать детектор, распознающий то, что они означают. Мы делаем вид, что воплощаем их в компьютерных программах, но это лишь маркетинговый ход для поиска инвесторов.
Но даже если и так, я могу привести аргументы в пользу того, что постсимволическая коммуникация будет непохожа на что угодно, существовавшее до нее.
Рассмотрим «синий». Ученый может сказать, что это частота света, которая лучше всего воспринимается рецепторами нашей сетчатки. Но это еще не вся история. Мы воспринимаем синий цвет в предметах, которые отнюдь не синие сами по себе, например цвет моря, травы и музыка. Итак, что же такое «синий»?
Представьте внутри виртуальной реальности ведерко, в котором находится все синее, что только есть в мире. Засуньте в него голову, и оно, как ТАРДИС, окажется больше внутри, чем снаружи, и любой синий объект будет проплывать мимо вас в некотором отдалении. Вы прочувствуете их общность, но при этом вам не понадобится обозначать ее каким-либо словом.
Это будет новая разновидность синего. Достаточно гибкая степень конкретности должна оперировать по крайней мере некоторыми обязанностями абстракции.
