– Каори! Держись!
Вопль брата мечется, бьется о стены. Наверху мечется сам Иоши, не находит себе места. Хватается за веревку, съезжает вниз – так, будто всю жизнь по колодцам лазил.
– Цепляйся! Скорее!
Ей все-таки удается затолкать куклу за пазуху. Руки не слушаются. Рукам никак не ухватиться за брата. Иоши соскальзывает в воду целиком, подныривает под Каори. Девочка сидит у него на плечах.
Как он это сделал, удивляется она. Иоши все может, да.
– Давай! Лезь обратно.
Лезет один он. С ней на плечах. Сильный, смелый. Лучший брат на свете! Каори хочет ему об этом сказать, но ее бьет безудержная дрожь. Зубы стучат, норовят откусить кончик языка. Потом скажу, решает девочка. Когда выберемся.
Она помогает Иоши. Ну, как может. Цепляется за веревку. Обледенелый край колодца приближается.
– Давай! – хрипит Иоши. – Хватай!
Она хватается. Ладони соскальзывают. Еще раз. Еще. Получилось! Пальцы – крючья, они намертво впиваются в камень, выступающий из кладки. Примерзают к нему. Каори тянется, карабкается изо всех своих невеликих сил. Иоши подталкивает снизу: плечами, спиной, головой.
Девочка распластывается на бортике. Ноги еще в колодце, туловище – снаружи. Нутро колодца сотрясает кашель: гулкий, сухой. Точь-в-точь трескучий гром во время сухой грозы. Опора под ногами пропадает, Каори едва не падает обратно.
Вскрик. Всплеск.
– Иоши! Ио-о-о-ошииии!!!
Она валится с бортика: к счастью, вперед, а не назад. Падает лицом в ледяную корку, разбивает в кровь губы, нос. Острые ледяные бритвы полосуют щеки. Каори этого не замечает. Вскакивает на ноги – откуда и силы взялись? Перевешивается через край колодца, рискуя снова свалиться в черную воду.
– Иоши!!!
Брат не отвечает. Нырнул, молчит. Не выныривает. Наверное, тоже весь дрожит, зубы стучат. Боится язык откусить, потому и молчит, отдыхает на дне. Мне его не вытащить, понимает девочка.
Она заставляет себя отвернуться от колодца. Сердце рвется на части: там же Иоши! Но иначе ее вопли никто не услышит.
– Помогите! Кто-нибудь!
Тишина. Храп? Храпа нет. Мама проснулась? Мама будет сердиться. Мама будет очень сильно сердиться! Она их побьет: Каори, Иоши…
Пусть бьет! Лишь бы…
– Мама!!! Скорее!
Голос срывается. Крик дерет горло.
– Иоши упал в колодец! Мама! Кто-нибудь!
В щели забора блестит любопытный глаз. Это сосед Шиджеру. У него полно злых собак. У него четыре приемные дочери, чуть старше Каори. По ночам девочки кричат и плачут. Наверное, Шиджеру делает им больно. Пусть он сделает больно и Каори, лишь бы помог вытащить Иоши…
– Шиджеру-сан! Помогите!
Доска забора сдвигается, встает на место. Глаз исчезает.
– Иоши! Колодец! Помоги-и-ите-е!
Она кричит. Кашляет. Снова кричит. Снова кашляет.
Во дворе вдруг становится тесно от людей. Мама, Шиджеру, другие соседи, незнакомцы: они суетятся, шумят, заглядывают в колодец, уходят, возвращаются…
– Там Иоши! Вытащите его!
Ей что-то говорят. Она слышит слова, но не понимает их.
– Иоши! Вытащите!
Какой-то мужчина, раздевшись до набедренной повязки и обвязавшись веревкой, лезет в колодец. Другие мужчины держат веревку, вытаскивают спасателя обратно. На руках у голого мужчины – Иоши. Неподвижный, синий. С него в три ручья течет вода.
– Ему холодно! – кричит Каори. – Надо его согреть!
Ей самой холодно. Но сейчас это не важно.
– Он умер, – надувшись от собственной значимости, объясняет Шиджеру. – Спину сломал.
– Нет! Он живой! Надо его согреть…
Ее уводят. Раздевают, заворачивают в сухое, теплое. Велят сесть у огня. Дают горячего чая. Каори начинает клонить в сон. Рядом плачет мама. Не ругается, а плачет. И Каори понимает, что ее брат действительно умер.
Во сне к ней приходит Иоши. Не плачь, говорит он. Все будет хорошо. Я присмотрю за тобой. Не дам в обиду. Каори смеется от радости и облегчения. Ее обманули. Вот же он, живой! Иоши никогда ей не врет. Значит, и сейчас он говорит правду. Обещал, что не даст в обиду – значит, не даст. Как бы он стал за ней присматривать, если б умер?
Кукла спит рядом. Она горячая, как уголек.
3
«Истина открывается нам по крупицам»
Последние слова Каори были едва различимы. Нам пришлось затаить дыхание, чтобы их расслышать. Мы ждали продолжения – хотя что тут продолжать? Девочка молчала. Дыхание ее выровнялось, Каори начала слегка посапывать.
Заснула.
Умаялась за день. Выговорилась, как, наверное, никогда в жизни. Время позднее. Пора бы и нам… Сна не было ни в одном глазу. Я лежал, глядел в матерчатый потолок. Понимал, что и отец с Иссэном не спят. Уверен, они тоже прислушивались. Ждали, кто начнет первым.
– Рэйден-сан, я все хотел у вас спросить…
Голос святого Иссэна прозвучал не громче шепота. Но каждое слово вколачивалось мне в рассудок, словно гвоздь:
– Почему вы решили отправиться на собачьи бои?
Удивление отца я ощутил так, словно оно навалилось на меня – тяжелей горы. Мы ничего не рассказали отцу о сегодняшнем походе. Ладно, потом расскажу. Сейчас надо отвечать начальству.
– Шиджеру мне солгал, Иссэн-сан. Во-первых, не сказал, что знаком с Нобу. Во-вторых, скрыл, что сам навел Нобу на подозрительную куклу. И в-третьих, умолчал про собачьи бои…
– Последнее неудивительно, – отметил отец. – Кто же признается дознавателю, что нарушает закон?
– Никто, – согласился я. – Во всяком случае, не такой человек, как Шиджеру. Но это еще не все. Шиджеру хотел удочерить Каори. Ему мешал Иоши? Грозился спалить дом? Но когда Иоши утонул, у Шиджеру был целый год, чтобы исполнить свое намерение. Мать согласна, даже напоминает, брат мертв. Кто ему мешал? Однако же, не удочерил.
– Это действительно странно. Но при чем здесь собачьи бои?
– Простите меня, скудоумного! Мне трудно объяснить связно. Брата Шиджеру загрызла собака – уже после смерти Иоши. Шиджеру не рискнул удочерить девочку – тоже после смерти Иоши. Как это связано? Смерть брата от клыков и страх удочерить Каори? Должно быть, в гибели брата Шиджеру видел происки Иоши. Боялся мертвого больше, чем живого, ждал беды. Опять же, навел монаха на куклу, значит, предполагал, что кукла непростая. В чем еще он мне солгал? Что скрыл? Я хотел увидеть Шиджеру-настоящего, такого, каков он на самом деле. А где это возможно, если не на боях? Я не знал, что мне это даст. Может быть, и ничего. Я рискнул и выиграл.
– Истина открывается нам по крупицам, – задумчиво откликнулся старый монах. – Иногда мы находим эти крупицы в самых неожиданных местах. Вы неплохо справляетесь с поисками, Рэйден-сан. У меня тоже есть кое-что, вряд ли известное вам. Свой рассказ я собирался отложить до утра. Но раз вы все равно не спите… Думаю, не будет большого вреда, если уважаемый Хидео-сан тоже услышит сказанное мной. Он и так принял самое прямое участие в этом сложном деле. Как считаете, Рэйден-сан?
