Разделение личности – это то, с чем живет каждый из нас. Каждый день мы надеваем разные маски – в зависимости от того, куда направляемся. Дома мы не такие, как на работе; мы по-разному ведем себя в кругу семьи и с незнакомцами, а наши мысли отличаются от наших слов.
Диссоциация проявляется и тогда, когда человек шокирован, и шок притупляет физические ощущения. Человек, попавший в серьезную аварию холодной зимней ночью, может дрожать от потрясения, не замечая, что мерзнет. Только кто-то другой может накинуть одеяло ему на плечи, а сам пострадавший слишком шокирован, чтобы позаботиться о себе.
Диссоциация – явление гораздо более загадочное, чем его медицинское описание. Боль можно притупить, сознательно отстранившись от нее, а это прямо противоположно шоку. Так бывает в состоянии духовной отрешенности. Тогда почему анорексия и булимия – это болезни, шок – состояние острого оцепенения, а отрешенность – духовная цель? Нужно внимательнее приглядеться к телоразуму, чтобы понять различия между ними.
Начнем с необычного опыта, о котором рассказал Майкл Браун, южноафриканский писатель и учитель. Браун работал музыкальным журналистом, когда у него внезапно развилось редкое неврологическое заболевание, называемое болезнью Хортона. Эту болезнь редко диагностируют у пациентов младше пятидесяти лет. «Это заболевание, – пишет Браун, – которое началось в 1987 году, проявлялось несколько раз в день в виде мучительной агонии». Тяжелое воспаление артерий мозга вызывало так называемые кластерные головные боли. Случай Брауна был крайним проявлением, и почти десять лет ничто не могло ему помочь. Браун пробовал рецептурные лекарства, прибегал к африканским народным методам лечения, обращался к разного рода целителям. Учитывая его отчаянное положение, один из ведущих нейрохирургов страны предсказал для Брауна два исхода: пожизненная зависимость от болеутоляющих или самоубийство, чтобы избавиться от страданий.
«В 1994 году, – рассказывает Браун, – после многолетних бесплодных поисков и бесчисленных вариантов я вынужден был признать, что ничто и никто „извне“ не сможет облегчить мои мучения. К тому моменту мне оставалось либо покинуть себя, либо уйти в себя».
Если у природы
и есть тайна,
которая объясняет жизнь на земле,
то она такова:
жизнь и есть сознание
Он выбрал второй вариант, и выбор оказался решающим. Браун начал экспериментировать с произвольными измененными состояниями сознания. Он выяснил, что боль уменьшалась, когда он входил в состояние, которое называл «высокими частотами личной энергии». Он сам установил связь между телом и разумом. Он писал: «Это было первым отблеском того, что я теперь называю осознанностью в текущем моменте».
Значительный прорыв произошел в пустыне Аризоны в 1996 году. Браун принял участие в ритуале в парно́й
[4], который проводил наставник – представитель коренного населения Америки. Такие церемонии сопровождаются сильным жаром, потоотделением, песнопениями и барабанным боем. В течение нескольких часов обычные состояния сознания находились под чрезвычайно сильным давлением. Когда ритуал закончился и Браун выполз из парно́й на четвереньках, он вдруг ощутил, что внутри него что-то сильно изменилось.
«Я стоял на холодном ночном воздухе. Все во мне и вокруг меня было полно жизни, как будто я только что родился… Я стоял у огня в почтительном молчании, погрузившись в ночь, чувствуя теплую кровь в своих венах, свежие касания воздуха в легких, успокаивающий ритм собственного сердца», – писал Браун. Он назвал это своим первым опытом присутствия, чувством бытия. Он «появился» в собственной жизни и описывает это так: «Я чувствовал свое физическое присутствие, ясность ума, душевное равновесие и гармонию вибраций».
Как сказано в его книге «Процесс присутствия», этот прорыв принес Брауну контроль над своей неврологической проблемой. То, через что он прошел в пустыне Аризоны, иллюстрирует, что для «появления» в своей жизни – то есть многократного усиления осознанности – нужно появление в том числе телесное. Что же это за загадочное присутствие, которое открылось Брауну? Сам он относится к нему почти религиозно, но я думаю, что ответ прост: когда ты здесь и сейчас, это и есть присутствие.
Не каждый, кто пройдет ритуал парно́й или другую тяжелую духовную практику, выйдет из нее с чувством полного присутствия. Мы входим в осознанность и выходим из нее, и это движение делает присутствие непредсказуемым. Иначе говоря, нам свойственно состояние диссоциации, или разрыва. Иногда для того чтобы это осознать, нужен мощный толчок. В восточных и западных культурах есть ритуалы, в которых тело подвергается сильным перегрузкам, чтобы вызвать внезапный всплеск абсолютной осознанности. Солдаты переживают такое на поле боя, когда страх и тревожное ожидание превращаются в чувство абсолютной осознанности. В числе их переживаний встречаются:
• чувство телесной легкости, даже невесомости;
• интенсивные цвета и звуки;
• острое внимание к своему дыханию и пульсу;
• покалывающая энергия в теле;
• полное расслабление;
• эйфория.
Такие случаи у солдат, тяжелоатлетов или людей, переживших травму, доказывают, что осознанность может резко вывести человека в более высокое состояние сознания. Не стоит, однако, спешить с выводом, что нужно издеваться над своим телом, отправляться на поле боя или искать сильных физических потрясений. Люди, которые в жизни ищут сильных ощущений, могут на некоторое время испытать состояние измененного состояния, но это, как правило, путь не в йоги, а в адреналиновые наркоманы. Повышенная осознанность не должна быть напряженной, волнующей или изнуряющей, поскольку это признаки всплеска адреналина. После встречи с высшим сознанием человек, напротив, ощущает расслабление и блаженство.
Пережив радикальную перемену в сознании, Майкл Браун попытался контролировать свое измененное состояние, чтобы воспроизводить его по желанию. Основной практикой в «процессе присутствия» (так Майкл назвал свою программу) стало продолжительное контролируемое дыхание, которое включает различные сложные этапы и требует серьезной дисциплины. Похожие практики уже много веков применяют йоги. Однако я сомневаюсь, что такой постоянный самоконтроль удобен в повседневной жизни.
Браун, впрочем, пришел к тому же выводу, который я повторяю на этих страницах, а именно: присутствие приходит естественно и без усилия. Его нельзя добиться, но можно подготовить ему путь – ради чего мы и занимаемся абсолютной медитацией. Мне кажется, так называемые пиковые переживания будут происходить по своему графику. Можно пытаться найти их, но гораздо более вероятно, что они найдут вас сами. Дело не в какой-то жестокой шутке природы.
Сознание знает нас лучше, чем мы сами. Присутствие, или пиковое переживание, преображает человека тогда, когда для этого приходит время. Хорошо в этом то, что самые ценные переживания, в том числе эйфория и блаженство, происходят потому, что в жизни каждого для них есть подходящий момент.
