Мейсон с задумчивым видом переваривал информацию.
– Вы с Элизабет обсуждали все эти варианты?
– Ну разумеется.
– Ваш рассказ, несомненно, кое-что проясняет, хотя, с другой
стороны, вносит еще большую путаницу в другие аспекты этого сложного дела, –
задумчиво протянул адвокат, пристально глядя на свою собеседницу.
– Что вы имеете в виду?
– В вашем рассказе есть некоторые детали, которые мне очень
не нравятся, честно говоря, – ответил Мейсон.
– Какие?
– Начать с того, что когда вы пришли ко мне в контору, то вы
мне сообщили, что ваша сестра направила вас сюда с тем, чтобы нанять меня для
подготовки завещания.
– Ну а что в этом необычного?
– Затем, когда кто-то позвонил и попросил Викки, вы очень
удивились. Вы заявили, что только ваши ближайшие родственники зовут вас Викки и
никто из них не знал, где вы находитесь.
– Теперь ясно, вы имеете в виду моего брата и сестру?
– Совершенно верно.
– Да, они не знали, где я была. Вернее, только Элизабет
знала, где я нахожусь, но позвонить вам в офис она, как вы понимаете, никак не
могла. Однако Джим был в курсе: я же в его присутствии спрашивала Нелли Конуэй,
где находится ваш офис, и он, вероятно, подумал, что я могла отправиться туда
попросить вас рассказать что-нибудь о ее деле или договоренности с Бейном. Когда
Элизабет стало по-настоящему плохо и стало ясно, что она умирает, они,
разумеется, с ума там все сходили, пытаясь найти меня. Джим обзвонил полдюжины
мест и затем позвонил в ваш офис, просто так, на всякий случай.
– Хорошо, давайте теперь начистоту. Почему все же ваш брат и
его жена не знали, где вы находились?
– По той самой причине, о которой я уже говорила, мистер
Мейсон. Они ничего не должны были знать о завещании. Элизабет обсуждала его
лишь со мной.
– Когда?
– Когда она проснулась около… я думаю, это было около пяти
утра.
– Хорошо. Расскажите мне все, что произошло.
– Ну понимаете, впервые она проснулась около трех часов. Мы
тут же все вместе зашли в спальню и поговорили с ней. Беседовали недолго, минут
десять, только приветствия и общие фразы. Она поцеловала каждого из нас и
сказала, как она рада всех нас видеть.
– И что было потом?
– Потом она сразу же заснула. Мы оставили Нелли Конуэй на
дежурстве, а сами отправились в соседнюю комнату немного отдохнуть с дороги. Я
поспала час или полтора, затем встала и сказала Нелли, что я выспалась и могу
сменить ее.
– А потом что?
– В этот момент она положила таблетки на блюдце и сказала
мне, чтобы я предложила их Элизабет, как только она проснется, но не раньше шести
часов утра.
– А где они лежали?
– В коробочке, в кармашке ее халата, так или иначе она взяла
таблетки именно оттуда, тогда-то я их впервые и увидела.
– Почему же Нелли Конуэй не оставила их в коробке и просто
не предупредила вас, чтобы?..
– По-видимому, она опасалась, что я забуду о них. Она взяла
блюдце, на котором стоял стакан с водой, и положила эти таблетки на блюдце так,
чтобы их можно было сразу увидеть, – на столик рядом с кроватью.
– Далеко от Элизабет?
– Нет, недалеко, прямо у кровати. Ну, правда, не совсем
рядом… может, в двух футах
[4]
от кровати.
– Далеко от двери комнаты?
– Дверь комнаты находится рядом со столиком. Таблетки, таким
образом, находились в двух-трех футах от двери комнаты.
– Я должен знать все до мельчайших деталей, – объяснил
Мейсон. – Ну и что случилось потом?
– Знаете, потом Элизабет вновь заснула. Она проснулась около
пяти, и именно тогда у нас состоялся серьезный разговор. Затем она
собственноручно подготовила завещание.
– И что потом?
– Потом она снова уснула, это было около половины шестого, я
еще подумала, не забыть бы ей дать лекарство после шести. Она поспала немногим
более часа и вновь проснулась где-то без четверти семь. Вот тогда-то я и дала
ей эти чертовы таблетки, которые она запила холодным кофе из чашки.
– Расскажите поподробнее, что же произошло, когда вы
беседовали.
– Мы беседовали, по-моему, с полчаса, мистер Мейсон, причем
она рассказала мне, как она себя чувствует, о том, что Натан пытался ее убить и
что она говорила об этом с Нелли Конуэй. Она хотела бы, чтобы вы стали ее
адвокатом, встретились бы с Натаном Бейном и передали ему, что с ним все
кончено, что она собирается подать на развод и хотела бы составить завещание,
по которому Натан не получил бы ни цента.
– Упомянула ли она об основаниях для развода, о своих
доказательствах?
– Деталей она не касалась, но сообщила мне, что у нее есть
документальные доказательства.
– Документальные? – недоверчиво переспросил Мейсон.
– Совершенно верно.
– Она намеревалась получить развод, потому что он пытался
убить ее, не так ли?
– Я не знаю, я так полагаю.
– И у нее были документальные доказательства этого?
– Конечно нет. Я думаю, документальные доказательства были
связаны с супружеской неверностью.
– Где она их хранила?
– Он мне не сказала.
– Хорошо, продолжайте, – нетерпеливо сказал Мейсон. – Что
дальше?
– Ну, она сказала также, что хотела бы, чтобы вы пришли к
ней на дом, подготовили с ее слов завещание, которое она бы подписала в вашем
присутствии, и попросила меня встретиться с вами и договориться обо всем. Затем
она потребовала свою чековую книжку, сказав, что она находится в сумочке, в
ящике секретера. Я принесла ей чековую книжку, и она заполнила для вас чек.
– Что же дальше?
– Потом мы немного поговорили о том, что она по-настоящему
опасается Натана и чувствует, что с ней что-то может случиться прежде, чем она
успеет подписать составленное вами завещание.
– Сцена довольно-таки мелодраматическая, прямо как в кино, –
не мог скрыть иронии адвокат.
– Если не считать того, что произошло потом, – резко
оборвала мисс Брэкстон.
– Хорошо, хорошо. Продолжайте.
– Я, разумеется, начала успокаивать ее, говоря, что Натан
хоть и отпетый мерзавец, но трус, каких мало, и что вряд ли он решится на
какие-то серьезные действия, но что если она настаивает, то я обязательно на
следующий день первым делом постараюсь встретиться с вами с тем расчетом, чтобы
к полудню вы уже смогли бы прийти к ней на дом и выполнить все формальности.
Тем не менее она продолжала настаивать на своем, говоря, что прежде всего
необходимо исполнить волю завещателя, то есть ее собственную, и сообщить
Натану, что она не собирается оставлять ему – неважно, что может с ней
произойти, – ни цента из своих денег. Она сказала, что все обдумала и решила,
пока суд да дело, подготовить собственноручное письменное завещание. По ее
словам, у этого человека, она имела в виду Натана, не должно быть никаких
иллюзий на этот счет.
