Я кивнул:
— Расскажите мне о них, чтобы я знал, что искать.
— Наверху есть что-то вроде седла, сэр, но вы не можете пролезть через него, или я думаю, что не сможете. Там полно больших камней и колючего кустарника.
— Я видел это.
— Значит, дорога идет в обход. — Еще жесты. — Вон туда, а потом вон туда.
— То есть вокруг склона восточного холма.
— Совершенно верно, сэр. Затем она возвращается сюда, сэр, снова поворачивая на запад.
— Кажется, я понимаю.
— Когда мы впервые увидели врага, было еще не так темно, сэр, и я время от времени мог разглядеть седло, с обеих сторон. Мне кажется, что с их стороны оно выглядит очень плохо, но и с нашей тоже довольно скверно.
Я снова кивнул:
— Но вы не могли отделаться от мысли, что если бы мы только могли пройти туда, то смогли бы застать их врасплох.
Он улыбнулся, сверкнув зубами на темном грязном лице; он мне понравился.
— Именно так, сэр. Мы не можем этого сделать, но вы спросили, как далеко; вот туда будет только малая лига, может быть, меньше. Предположим, мы пошлем двадцать человек на эти холмы, сэр. Там почти все камни, только несколько колючих кустов. Они могли бы стрелять оттуда, пока остальные пойдут по дороге в обход.
Я подозвал Римандо и объяснил, о чем мы говорили.
— Это может помочь, сэр. — Римандо выглядел задумчивым. — Но сначала я хотел бы его осмотреть.
— Как и я. Как и я, лейтенант?..
— Сержант, сэр. Сержант Валико
[77].
— Как и я, лейтенант Валико. Сколько врагов вы видели?
— Не всю их орду, сэр.
— Конечно, нет. Это будет их авангард или фланговая охрана, и я хотел бы знать, что именно. Сколько их было? Сотня? Тысяча?
— Я насчитал двадцать два костра, сэр. Казалось, что их было семь или восемь вокруг каждого.
— Плюс их часовые, — сказал Римандо. — Они выставят часовых, если только они не самые большие дураки на Синей.
Валико кивнул:
— Один выстрелил в нас, сэр. Я попытался подойти поближе, и он выстрелил, вот почему мы вернулись.
Римандо широко улыбнулся:
— Быстро.
— Нет, сэр. Я попытался устроить им небольшую засаду, сэр, думая, что некоторые из них могут преследовать нас. Только никто не пришел.
Чтобы добраться до расселины между холмами, потребовалось довольно трудное восхождение, и задолго до этого я решил, что, даже если скалы и колючие кусты, о которых сообщал Валико, каким-то образом удастся расчистить, лошади и вьючные мулы не смогут туда добраться, если не построить дорогу.
— Вам следовало взять с собой осла, сэр, — сказал мне Римандо.
— Вы правы, я должен был это сделать. Я уже начинаю желать, чтобы мне не разрешили взять ту лошадь в Бланко. Или чтобы я ее не брал.
Он протянул мне руку, чтобы помочь с особенно трудным подъемом, и я с благодарностью принял ее.
— Я тоже мог бы сесть на одного из мулов Инклито, и это, вероятно, было бы лучшим решением. Как же ее звали? Бруна? Наверное, это значит, что она коричневая. Во всяком случае, она мне подходила.
Где-то недалеко от нас Валико крикнул:
— Дальше идти невозможно.
— Надо поставить здесь часового, — сказал я Римандо. — Нет, двоих. Двоих, по крайней мере, достаточно далеко друг от друга, чтобы они не разговаривали. Сделайте это, когда мы вернемся.
— Потому что лейтенант Валико говорит, что кто-то может перелезть через вершину?
— Вот именно. — Ноги ослабели, но с помощью посоха я сумел забраться на последний камень и даже встать на него, не упав. Сквозь колючие кусты пробивался свет Зеленой, сначала тусклый и расплывчатый, но с каждым мгновением становившийся все более ярким и угрожающим. Вершины холмов, которые когда-то были одним холмом, а теперь разделялись высохшим руслом, усыпанным валунами и поросшим колючим кустарником, странно напомнили мне мушку игломета. Я старался (как стараюсь и сейчас) удержать в памяти этот образ и забыть джунгли, ужасающие скалы и болота, кишащие ядовитыми рептилиями, — бесконечные лиги тростника, вековечные деревья и гниющую воду, в которой размножаются инхуми.
Римандо пошел вперед и негромко сказал:
— Что, если я посмотрю, как далеко я могу зайти, сэр?
Полагаю, мне удалось кивнуть. Возможно, я ответил ему.
Что-то, легкое движение моей головы, отбросило колючие кусты в сторону. Они густо росли группками слева и справа, но в центре расселины, где в сезон дождей текла вода, сверкающий диск Зеленой сиял, как нефритовая бусинка. Я увидел, как Римандо сделал несколько шагов к нему, осторожно отодвигая колючие ветки, которые легко мог бы обойти, затем он остановился и раздраженно повернул назад.
Я подошел к нему, несколько раз слегка поворачивая то влево, то вправо, и он вытаращил на меня глаза.
— А теперь возвращайтесь, — сказал я ему. — Не забудьте выставить часовых и не забывайте, что мы находимся от врага самое большее в двух лигах. Разбудите несколько человек, чтобы защитить остальных. Если я не вернусь к тенеподъему, вы будете командовать, пока жители Бланко не решат иначе.
Я повернулся и поднялся по пологому склону, затем остановился и помахал ему и Валико, зная, что они не могут не заметить меня на фоне Зеленой. И тут я услышал, как Орев кричит: «Шелк? Шелк?» — над моей головой, как и тогда, когда Шелк покинул нас у входа в туннели. Я помахал ему рукой, но он не мог долететь до меня сквозь колючки, пока я не поднял свой посох, схватив его за кончик так, что рукоятка оказалась высоко над моей головой. Он уселся на нее, я притянул его к себе и спросил, нашел ли он Саргасс.
— Нет найти. Нет петь.
— Красивая однорукая женщина с золотыми волосами?
— Нет найти, — с несчастным видом прокаркал он. — Больш мокр. — И добавил: — Птиц мокр. Нет плыть.
По-видимому, она снова ушла в море, и я больше никогда не услышу ее. Наверное, я должен быть счастлив, но мое сердце болит, когда я пишу эти слова.
Враг разбил лагерь где-то на северном склоне. Я остановился там, где колючие кусты росли редко, и смог не спеша изучить тех немногих, кто не спал. Вскоре я увидел одно знакомое лицо, потом еще. Минуту или больше я безуспешно пытался вспомнить их имена. Один увидел меня, и я благословил его, сделав знак сложения.
Он подошел так близко, как только позволяли колючие кусты, держа карабин наготове:
— Раджан? Это вы, сэр?
— Да, — ответил я. — Ты больше не работаешь на Хари Мау?
Он осторожно кивнул.
