Рядом полукругом стоял своего рода почетный караул. Когда Калит и Корлат проходили мимо, солдаты резко развернулись и приложили кулак к груди в знак приветствия. Теперь было видно, что это именно те солдаты, которые сражались у Пробуждения.
Калит оперлась на Корлат и высвободила руку.
– Похоже, погребальные дары здесь, – произнесла она, указывая на сундук у входа в курган. – Я отнесу его внутрь. Если хочешь, я положу туда и твой.
Корлат протянула ладонь и в последний раз посмотрела на камешек.
Морпехи из взвода Скворца вдруг похватались за мечи, вытаскивая их из ножен.
– Капитан! – выкрикнула из-за их спин невзрачная женщина.
Услышав окрик, солдаты замерли, а Корлат смотрела в их лица, напуганная и непонимающая.
Женщина встала между морпехами и Корлат. Сурово глядя на Скрипача, она спросила:
– Какого Худа вы тут устроили?
– Простите, адъюнкт, – пробормотал Скрипач, не сводя глаз с Корлат.
– Объяснитесь немедленно! Высший маг! Калам! А ну говорите!
– Если позволите, адъюнкт, – процедил Скрипач, – я хотел бы задать тисте анди вопрос.
– Это уж ей решать, отвечать или нет, – отрезала адъюнкт. – И если она откажется, я прослежу, чтобы вы оставили ее в покое.
Корлат глубоко вдохнула, собираясь с силами.
– Спасибо, адъюнкт, не надо. Этот солдат был ближайшим другом Скворца. Если он хочет о чем-то меня спросить, я отвечу начистоту.
Женщина отошла в сторону.
Скрипач бросил взгляд на камень.
– Ты собиралась его отдать? Ты знала Геслера и Урагана?
Корлат мотнула головой.
– Тогда… зачем?
Мысли спутались, слова не шли, и она отвела глаза.
– Это его?
Корлат, вздрогнув, подняла голову. Остальные морпехи молча смотрели на нее, и то выражение, которое она сначала приняла за ненависть, на самом деле было чем-то другим, гораздо более сложным.
– Корлат, этот камень его?
Она посмотрела на вход в курган.
– Они были морпехами, – еле слышно проговорила она. – Я хотела… в знак уважения…
– Ты хочешь от него избавиться?
Она встретилась взглядом со Скрипачом и наконец прочла в его глазах неприкрытую боль.
– Я думала… он бросил меня.
– Нет, не бросил.
– Он полюбил один-единственный раз, Корлат, – подал голос Вал. – Тебя. Если ты расстанешься с камнем, мы изрубим тебя на куски, а кости разбросаем по всему свету.
Корлат подошла вплотную к Скрипачу.
– Откуда вы это знаете?
Он сморгнул внезапные слезы.
– Там, на холме, стоял его призрак. Он видел тебя на равнине… и не мог отвести взгляд. Я понимаю, о чем ты думала… Там, за Худовыми вратами, душа забывает и любовь, и ненависть. Ты, наверное, даже засомневалась, а была ли любовь на самом деле. Слушай, Корлат, мне все рассказали. Он ждет тебя. И готов ждать вечно, если понадобится.
Корлат сжала камень в ладони и вдруг почувствовала облегчение.
– Вы собирались убить меня за то, что я отреклась от него, – произнесла она, глядя куда-то в сторону. – Спасибо, что напомнили, каким человеком он был, раз заслужил такую преданность.
– У тебя впереди столетия, – сказал Вал. – В общем, долго. Он, конечно, не ждет вечной верности. Мы тоже не ждем. Но нам просто известно, что эти камни значат для анди, – потому-то мы и удивились.
Корлат медленно перевела взгляд на курган.
– Тогда мне придется уйти, ведь я ничего не могу им оставить.
Адъюнкт вдруг взяла ее за руку и подвела к сундуку.
– Открой.
Корлат, поколебавшись, присела и откинула крышку. В сундуке было пусто. Она озадаченно посмотрела на адъюнкта.
Та криво усмехнулась.
– Морпехи. Ничего ценного у них давно нет. Если бы Геслер с Ураганом могли, Корлат из тисте анди, они бы первые разграбили свою могилу.
– Да, а потом ныли бы, чего все такие прижимистые, – добавил Скрипач.
– Мы здесь, чтобы закрыть курган. И, если получится, забрать отсюда этого виканского демона, пока от голода не сдох.
В тысяче шагов оттуда группа яггутов стояла перед курганом, под которым покоились павшие имассы.
Воины молчали, как и положено в подобной ситуации. Молчание было наполнено уважением, скорбью по товарищам, что сражались с тобой плечом к плечу до конца, – и трудно скрываемой иронией.
Чуть погодя к ним подошло нечто маленькое, похожее на разодранную соломенную подушку, улеглось у ног одного из яггутов и свесило язык.
– Варандас, – подал голос кто-то из воинов, – похоже, наш командир скучает без питомцев.
– Еще бы, – отозвался тот, – раз он отыскал нас.
– Или бывший владыка Смерти одержим пугающими аппетитами?
– Ты меня волнуешь, – произнесла Санад.
– Ты обещала никогда об этом… ах, ты про мое замечание об аппетитах! Покорнейше прошу прощения.
– Это чушь, Гатрас, клянусь!
– Чушь здесь только одна – собачья!
Воины посмотрели на лежащую шавку.
И разразились громогласным хохотом, который продолжался и продолжался, пока Худ не выдержал:
– Да заткнетесь вы все наконец?!
Тут же повисло молчание. Кто-то фыркнул.
Худ потянулся к мечу, и воины поспешили отвести взгляд. Но тут лохматая собачонка встала и задрала ногу.
Слушая истошный смех и чувствуя, как по лодыжке течет струя, Худ с тяжелым вздохом прикрыл глаза. Именно поэтому яггуты стараются жить поодиночке.
Заслышав хохот в отдалении, Брис обернулся. Приглядевшись, он понял, что это смеются яггуты у имасского кургана.
– Странник побери, неужели в них нет ни капли почтения?
Араникт нахмурилась.
– У них своеобразный юмор, любовь моя. Проявлением непочтительности скорее стало бы безразличие. А так они сами пришли к кургану и попросили оставить их.
– Ну хорошо, – пробормотал Брис и взял ее за руку. – Что ж, думаю, пора.
Вдвоем они подошли к адъюнкту, которая стояла в компании королевы Абрастал, Фелаш и Спакса. Где-то за их спинами Араникт заметила Ганоса. Он все это время держался в стороне, но всегда неподалеку от сестры.
– У кургана произошел некий конфликт, – произнес Брис. – Полагаю, все уладилось?
– Обычное недоразумение, принц, – ответила адъюнкт.
– Та собака…
