Радио сообщает им далеко не все, что происходит в Алжире во время переворота. Оно не говорит, например, что Франция воспользовалась сменой руководства, чтобы заключить с новым правительством соглашение об освобождении пленных военнослужащих местных формирований. По данным Красного Креста, их около тринадцати с половиной тысяч – Наима читала тогдашний отчет, но гуманитарной делегации, не получившей возможности посетить большинство мест заключения, пришлось назвать число навскидку. Когда тюрьмы откроют, эти люди покинут территорию Алжира и тоже будут репатриированы в страну, которой не знают. Соглашение, все так же секретно, запрещает возвращение в Алжир бывших военнослужащих местных формирований. Радио ничего об этом не говорит, молчит оно и о репрессиях, которым сторонники Бумедьена подвергли сторонников Бен Беллы.
Этим летом Али впервые принимает телефонные звонки с той стороны моря, узнает первые новости с гор, которые все еще там, хотя он с семьей уже здесь. Да ведь этого он и хотел – чтобы оставшаяся позади страна исчезла; и Наиме его чувство станет понятным через сорок лет, когда, встретив того, с кем прожила вместе так недолго, она осознает, что и сама хотела бы, чтобы он, покинув ее объятия, растаял дымом, а не жил совсем недалеко от нее параллельной жизнью, о которой она знать не знает. Ни Али, ни она ничего тут не могут поделать.
В 2009 году молодой человек, некогда любимый Наимой и переживший их общее прошлое, спускается в метро и едет куда-то в новую квартиру.
В 1965-м опустошения, упомянутые братом, доказывают Али, что Алжир живет, пусть израненный, в чужих руках.
Сквозь треск помех на линии Али обменивается сбивчивыми словами с Хамзой. Он отвык с ним разговаривать и часто откашливается. Хамза же вздыхает и присвистывает: Джамель по-прежнему числится пропавшим без вести, никто о нем ничего не слышал. Но на прошлой неделе освободили заключенных, так что все может быть. Иншалла, вот именно. Иншалла. В остальном все хорошо. Все живы, хвала Аллаху. Обеднели, но живы.
– Они много у нас забрали, – говорит Хамза брату.
Но не вдается в подробности, это-де еще можно потом обсудить. Йема убеждена, что он боится, как бы Али не потребовал вернуть ему то, что осталось и по праву принадлежит старшему. Она ворчит сквозь зубы, что Хамза лжец и комедиант. То и дело перебивает братьев, спрашивая, как там в деревне поживают женщины, чьи имена уже ничего не говорят Али. Хамид тоже кружит вокруг отца, не решаясь спросить о кузене Омаре, но главное – о Юсефе. Али отмахивается от жены и сына. Хамиду приходится выслушивать вопросы, ответы на которые ему безразличны: сколько оливковых деревьев осталось там, в горах? Едят ли их в этом году мухи? Додумался ли Хамза осмотреть нижние ветви, не появились ли на листьях «павлиньи глазки»? Если прошли дожди, надо очень остерегаться этого пакостного грибка. И если на листве хоть что-то есть, хоть чуть-чуть, – необходимо обработать дерево медью. Как урожай? Как последнее масло? Сделала ли Рашида заготовки на зиму? (Лучше ей это не доверять, а то всегда льет слишком много уксуса.)
Али не успевает узнать все, что хотел: Хамза быстро вешает трубку, подчеркнув, что разговор стоит дорого, и попросив брата, чтобы в следующий раз звонил сам. В деревне теперь есть телефон на командном пункте ФНО.
Слушая долгий гудок в телефонной трубке, Али, кажется, чувствует, как пахнет мякоть оливок, истекающих последними каплями масла в округлое брюхо сита, сплетенного из алжирского ковыля.
• • •
В конце учебного года Хамида переводят в шестой класс. Учитель написал внизу табеля, который ни Али, ни Йема не смогут прочесть: «Хамид замечательно поработал в этом году». И дважды подчеркнул слово «замечательно». Когда прозвенел последний звонок, он задержал мальчика и дал ему несколько книг, взятых наобум с полок в классе – учитель не планировал этого заранее, не ожидал, что от волнения у него перехватит горло. Он вложил в протянутые руки мальчика словарь, атлас и две книжки о приключениях «Клуба пятерых».
На первой странице словаря красуются флаги мира – в желтом, синем, зеленом, белом и красном, под каждым там и сям несколько черных строк. Книга 1950-х годов, и после Албании тут нет эмблемы Алжира. Хамид начинает каникулы в мечтах о странах, что кроются за орлами, пальмами и звездами. Еще он методично заставляет себя учить каждый день по пять новых слов, пусть даже у него нет случая их употребить, строго по порядку, начиная с буквы «а»: адреналин (сущ., м.), азимут (сущ., м.), азот (сущ., м.), айсберг (сущ., м.) алый (прил.). Он переписывает их на оставшиеся страницы школьной тетради и одним взглядом может охватить бледно-голубые строчки – свой неуклонно растущий словарный запас.
В августе Али удалось одолжить машину для двухнедельного отпуска. Они набились внутрь: родители и уже пятеро детей, причем старшие дерутся за право сесть у окна. И, едва видные под грудой чемоданов и за пластиковыми пакетами, которые Йема набила едой, они отправляются на юг. На заднем сиденье, притиснутый к окну Далилой – она катит бочку на Кадера, а тот кричит, что это все Клод, – Хамид читает «Клуб пятерых в опасности». Мальчик поднимает голову, только когда отец велит ему прочесть указатели. Он с той же серьезностью открывает для себя приключения Клода, Франсуа и Дагобера, с какой бился со страницами школьного учебника. Именно это позже поразит Наиму: его сосредоточенность, уважение Хамида к любому тексту, который он читает, даже если это просто заметка в местной газете или рекламный очерк.
Тысячу километров преодолели одним махом (они не могут позволить себе отель), Али за рулем день и ночь под крики, смех и плач детей. Пол машины усыпан крошками и липкий от гренадина. Хамид откладывает «Клуб пятерых в опасности», только если останавливаются поесть или сходить в туалет. Все остальное время он читает, не видя пробегающих за окном пейзажей.
– Про что там? – спрашивает Далила.
– Мика похитили.
Задумавшись на минуту, девочка произносит назидательно:
– Это наверняка ФНО.
Когда они приехали к Мессауду, брату Йемы, Хамид дочитал книгу и начал по второму разу (не хотелось сразу приступать ко второй). История, однако, его немного разочаровала. Здесь нет настоящих битв, как в комиксах, злодеи не страшные, а герои такие примерные, что почти скучно, – особенно Франсуа, вот кого он терпеть не может, Франсуа. Тем не менее, едва положив сумку в гостиной дяди, он достает «Клуб пятерых играет и выигрывает» и погружается в чтение. Он надеется найти там скрытое знание, которым еще не обладает, и это отделяет его от остальных. На самом деле этим летом он старается вычитать в «Клубе пятерых» руководство для белокурых детишек.
В прошлом году Мессауд решил не ехать с ними в Нижнюю Нормандию; Йема плакала. Она не могла смириться с тем, что семья снова будет разбита, кусок здесь, кусок там, а вся Франция посередке, ведь семья и без того была маленькой, ущербной, осколком; но Мессауд стоял на своем. Он хотел строить свою жизнь, убежденный, что тепло, которое он потеряет, отдалившись от стаи, компенсируется пространством и временем, сопутствующими одиночеству. Вскоре после отъезда сестры он нашел работу в Маноске, покинул «Дом Анны» и поселился в оранжевом домике в южной части города. Встреча была радостной и шумной, как будто – и на сей раз тоже – она оказалась плодом необычайного случая, шанса, выпадавшего немногим.
