Она достала одну из старых потрепанных кулинарных книг матери. Обычно ей не требовались подсказки; рецепты любимых блюд она помнила наизусть, а с началом войны изобрела и собственные. Однако сейчас не могла решить, что лучше испечь.
Флоранс листала страницы, глотая слюнки от вида деликатесов, предлагаемых книгой: baba au rum, gâteau Basque, petit fours
[7]. Увы, для большинства этих вкусняшек требовалась остродефицитная мука. Пролистав книгу дальше, она наткнулась на рецепт перигорского кекса с грецкими орехами. Флоранс повязала фартук, проверила, есть ли у нее все необходимое, и удивилась: почему она раньше не додумалась испечь такой кекс?
Грецкие орехи в их краях росли повсюду, масло она делала из козьего молока, куры исправно неслись. Вот только сахара у нее в обрез. Правда, в банке оставалось немного меда, полученного Элен в знак благодарности от одного деревенского старика. Старшая сестра часто получала за свою работу съедобные подарки: фрукты, сыр, утиные яйца, а иногда даже кролика или фазана. Флоранс достала все необходимое и принялась за работу. Первым дело она смолола грецкие орехи до состояния хлебных крошек. Она уже представляла соблазнительный аромат свежеиспеченного кекса. То-то сестры обрадуются, увидев его утром. Эта мысль согревала Флоранс.
Конечно, она поступила опрометчиво, приведя в дом этого немецкого солдатика, но разве она могла оставить его в амбаре умирать с голоду или, хуже того, вообще прогнать? Он ведь совсем молоденький, даже моложе ее. Флоранс всегда спасала от кошачьих когтей мышей, мелких зверюшек и птичек. Конечно, ее сегодняшний поступок не означал, что сама она не испытывала страха. Мысли переместились на другого немца – Антона, с которым она познакомилась, когда вскапывала новый участок в саду. Флоранс была вынуждена себе признаться, что он ей понравился.
Так это или нет, вряд ли она увидит его снова. Флоранс переключила внимание на кекс. В отдельной миске она взбила мед с маслом, после чего добавила смесь в измельченные орехи. Затем разбила несколько яиц, отделив белки от желтков и добавив последние в смесь. Белки она взбила до плотной консистенции и тоже добавила к общей смеси. Наконец, переложив все в форму для выпечки, Флоранс поставила будущий кекс в духовку и уселась ждать.
Кухонную книжную полку занимали в основном кулинарные книги матери. Они стояли вразнобой, словно покосившаяся цепочка костяшек домино. Среди них Флоранс заметила книгу сказок братьев Гримм. Книга явно была не на месте. Но нынче все сдвинулось: правила, люди, жизни. Порою она ощущала, что и сама куда-то сместилась, как будто прежнее тело стало ей тесно.
Ее завораживали мрачные, пугающие произведения этих сказочников. Флоранс потянулась за книжкой. В сказках братьев Гримм странным образом уживалось страшное и комичное, но ее привлекала психологическая подоплека. Найдя сказку о Рапунцель, Флоранс стала читать о несчастной девочке, проданной своими ужасными родителями. Злобная колдунья купила Рапунцель за несколько пучков салата – это растение тоже называлось рапунцель. Пленницу посадили в высокую башню, имевшую лишь окно. Ведьма взбиралась туда по длинным золотистым волосам Рапунцель. В детстве Флоранс сочувствовала слабым, бедным и обездоленным, но эта сказка всегда вызывала у нее недоумение неукротимой тягой матери Рапунцель к вожделенному лакомству. Такое всепоглощающее желание пугало Флоранс. Ведь мать Рапунцель была соучастницей пленения свой дочери.
Кухня освещалась тусклой электрической лампочкой. Флоранс закрыла книгу. Практичные сестры смеялись над ее сохранявшейся любовью к таким историям, но сказки дарили ей надежду. Элиза и Элен считали, что их младшая сестра беззаботно плывет по жизни, ожидая, что при любых обстоятельствах все будет прекрасно. Такое отношение сердило Флоранс. Она же не дурочка. Она знала о жестокостях оккупации, о хладнокровном садизме гестаповцев и войск СС, об их ненависти к евреям и о трагедиях, случавшихся каждый день. Но что она могла с этим сделать? У нее не было смелости Элизы, она не занималась важным делом, как Элен. Вместо этого Флоранс вкладывала душу и сердце в поддержание домашнего уюта, старалась, чтобы сестры всегда были сыты, и как могла поднимала им настроение.
С раннего возраста сказки помогали Флоранс справляться с чувствами, слишком сильными и будоражащими: стыдом, гневом и ревностью. И еще с одним чувством, которое она не могла даже назвать. Стоило ей подумать об их прежней жизни в Ричмонде, в мозгу начинали кружиться воспоминания. Ей было не удержать ни одно из них; при малейшей попытке воспоминания ускользали. Она старалась докопаться до правды, перед ней мелькали картины из прошлого, однако мысли тут же обволакивали и искривляли их. Кончалось тем, что она вздыхала, позволяя всему уноситься прочь.
Флоранс взглянула на книгу, которую все еще держала в руках. Самые страшные сказки были и самыми интересными, поскольку даже в них судьба обычно делала поворот и все заканчивалось благополучно. Добро и зло были четко отделены друг от друга; их границы переставали быть размытыми, обретая четкость. Ты примыкал либо к одной стороне, либо к другой, но никогда к обеим сразу. Не то что в нынешней жизни.
Флоранс поставила книгу на полку, откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Ее одолевал сон. Захотелось пойти и лечь в кровать, но по кухне расплывался аромат пекущегося кекса. Она вскочила, боясь, как бы он не подгорел, надела защитную рукавицу, открыла духовку и вытащила противень. Флоранс поднесла кекс к свету. Выглядел он потрясающе. Правда, чуть подгорел с краев, но это не страшно. Выждав немного, она осторожно переложила кекс на сетчатый поднос. Пусть остывает. Уф! Как вовремя она вытащила кекс из духовки. Флоранс оставила лакомство на столе, выключила свет и пошла наверх.
Глава 9
Элиза
Ночью Элиза почти не сомкнула глаз. Обычно она спала очень чутко. А тут попробуй заснуть на неудобной раскладушке, когда рядом Элен храпит, как полковая лошадь. Была и более серьезная причина, мешавшая Элизе погрузиться в глубокий сон, – двое беглецов, попавших в их дом. Конечно, дом стоял в уединенном месте, на достаточном расстоянии от деревни, и тем не менее… Решив одеться на кухне, она подхватила одежду и спустилась вниз.
Пару лет назад Виолетта Куртуа, портниха и лучшая подруга Элен, сделала ей и Элизе выкройки, позволявшие перешивать мужскую одежду, обнаруженную сестрами по приезде в этот дом. Обычно они с Элен носили удобные брюки, сшитые своими руками. Сегодняшняя одежда Элизы состояла из непритязательных темно-синих брюк и голубой рубашки.
В кухне ее внимание привлек вкусно пахнущий кекс. Он стоял на середине стола, появившись словно по волшебству. «Наша маленькая ведьма, поди, полночи возилась с ним», – подумала Элиза. Повесив одежду на спинку стула, она отрезала себе кусок кекса, намереваясь позавтракать на ходу.
Одевшись и завязав волосы, Элиза взяла в коридоре узел с несколькими одеялами и вскоре покинула дом. Может, Виктор уже в кафе? Сегодня они втроем должны обсудить пригодность новой конспиративной квартиры. Такие квартиры были рассеяны по всему Перигору – в старых заброшенных амбарах, пустующих крестьянских домах и даже в хижинах и сараях. В редких случаях – в деревнях, прямо под носом у нацистов. Как никогда, Элизе сейчас требовалась помощь Виктора. Только он подскажет, как быть с Томасом.
