– Прижимаемся к стене, – прошипел Виктор. – Немецкие солдаты.
Те шли, болтая и смеясь, но потом один стал озабоченно чесать в затылке, всматриваясь в темноту. Комендантский час начался уже давным-давно, хотя солдат это не касалось.
– Эй! – крикнул солдат. – Кто там ходит?
По голосу его Элиза поняла, что он пьян.
Ситуация вовсе не была безвыходной. Нужно поскорее убраться с узкой главной улицы, тянущейся вдоль реки, а затем бежать по верхним улицам до конца деревни. Но как туда выберешься? Дома стояли впритык, через дворы не пробежишь.
Томас заскулил, явно опасаясь, что его сейчас застрелят на месте.
– Тише ты, – прошипела ему Элиза.
Она попятилась назад, указав на боковую улочку, оставшуюся за спиной.
– Halt! – раздалось спереди. – Nicht bewegen! Halt!
[20]
Они прижались спинами к стене. Виктор схватил Элизу за руку. Она потащила за собой Томаса. Они вывернули на темную, мощенную камнем улочку, чьи дома жались друг к другу под нависающими скалами. Улочка шла вверх. Поскорее бы подняться и выбраться за пределы деревни. Вскоре раздался выстрел. Виктор и Элиза побежали вверх по склону, Томас за ними. Элиза не знала дороги и целиком полагалась на Виктора. Где-то на полпути он свернул на другую улочку. Элиза – следом. Виктор поворачивал то влево, то вправо, прекрасно ориентируясь в темноте. Вскоре он остановился и, тяжело дыша, втащил Элизу в нишу, вырубленную в каменной стене.
– Черт побери, а где Томас? – спросила Элиза, озираясь по сторонам.
– Я думал, он бежит за нами.
Послышался второй выстрел. Затем крик, больше похожий на вопль. И снова выстрел.
– Боже мой! – прошептала Элиза. – Неужели он решил себя выдать? – Ее сердце билось на пределе. – Это было… Думаешь, он мертв?
– Почти уверен, – угрюмо ответил Виктор. – Он же не в форме. Солдатам и в голову не пришло, что он немец. Кого они ожидали увидеть? Само собой, партизана, решившего нарушить комендантский час. Всякий бегущий для них партизан.
– А если его не убили? Что, если он расскажет солдатам про нас?
– Говори потише. Нет, Элиза, он мертв.
– Но полной уверенности нет. Вдруг он им что-то крикнул по-немецки, а выстрелы были всего лишь предупреждением?
– Мы бы услышали слова. А так мы слышали крик. Точнее, вопль в промежутке между двумя выстрелами. Говорю тебе, он мертв. Забудь ты про этого Томаса.
– Как ты думаешь, они видели, что нас трое?
В этот момент по камням нижних улочек застучали сапоги.
– Идем дальше, – прошептал Виктор. – Я знаю, куда идти. Будем надеяться, что они этого не знают.
Он потащил Элизу по совсем узкому переулку, ведущему к подножию скалы. В самом конце она оступилась и упала. Камешки, задетые ее коленями, шумно покатились вниз по переулку. Сердце Элизы тревожно заколотилось.
– Черт! Как по-твоему, они слышали?
Оба замерли, слушая крики внизу.
– Они слышали, – сказал Виктор, приложив палец к губам.
Теперь он шел впереди. Ступеньками служили борозды, проделанные в скале. Эта опасная лестница вела к крепости троглодитов, как называли систему пещер, вырубленных в здешних скалах.
– Сооружены в двенадцатом веке для противостояния захватчикам с севера Франции, – тихо сказал Виктор. – Поторапливайся.
– Я не хуже тебя знаю историю нашей страны! – возмутилась Элиза. – Будем надеяться, что пещеры уберегут нас от нынешних захватчиков.
Они лезли между гнездами ласточек-береговушек и стрижей.
– Сюда, – пройдя еще немного, сказал Виктор.
Элизе вдруг стало страшно. Никакой опоры под ногами – того и гляди сорвешься. А внизу – вооруженные пьяные нацисты.
– Я ничего не вижу, – сердито заявила она.
Виктор спустился и протянул ей руку:
– Тише. Осталось совсем немного. В темноте немцам ни за что нас не найти.
– А ты откуда знаешь про это место?
– Из времен своей растраченной юности, – тихо засмеялся Виктор.
В пещере было сухо. В ноздри ударило зловоние. Должно быть, запах разлагающихся мертвых птиц или каких-нибудь животных. И тем не менее Элиза ликовала. Они сумели перехитрить солдат.
– Мы же были на волосок от гибели, – сказала она, удивляясь звуку собственного голоса.
– Зато неплохо развлеклись, – добавил Виктор.
Элиза была возбуждена. Она наслаждалась пережитым приключением, хотя где-то на задворках сознания маячила мысль о бедняге Томасе, который наверняка мертв. Но если уж на то пошло, он немец, и они сделали все, что в их силах, чтобы ему помочь. Борьбу с врагами они считали своим долгом и делом чести. И в то же время Элиза сознавала: им обоим нравилось возбуждение опасности. Разыскав подходящий выступ, она села и достала из мешка бутылку с водой. Сделав несколько глотков, Элиза протянула бутылку Виктору. Он устроился рядом, обнял ее за плечи и притянул к себе.
– А если серьезно, чем ты тут занимался?
– Обычными ребячьими делами. Ты же знаешь, что привлекает мальчишек. Обстановка дома была так себе, и я часто сбегал от взрослых ссор сюда.
– И что, никогда не водил сюда девчонок?
– Те, с кем я был знаком, ни за что не согласились бы испачкать свои нарядные белые платьица или оцарапать руки, карабкаясь по скале. Ты не такая. Быстро откликаешься, не боишься рискнуть. Мне это очень нравится.
– Меня в семье всегда называли мальчишкой-сорванцом, – улыбнулась Элиза. – Вечно в царапинах, вечно в какую-нибудь драку влезу. «У юной леди не бывает ссадин на коленках, – без конца твердила мне мать. – Юная леди не ввязывается в драку, будто уличный оборванец».
Виктор засмеялся и поцеловал ее в щеку:
– А мне очень нравится этот уличный оборванец. Теперь давай попытаемся уснуть.
– Но нам нужно попасть в Дом.
– Утром мы прямиком отправимся на конспиративную квартиру, а через пару дней, на обратном пути, заглянем в Дом.
Тишину пещеры нарушили взрывы где-то вдали. Виктор и Элиза переглянулись.
– Сегодняшние засады удались, – сказал он.
Прошло еще несколько минут.
– Наверное, мне стоит вернуться домой и предупредить сестер.
– О чем?
– Если Томас остался жив, он расскажет немцам о нашем доме, о том, как мы прятали его на чердаке, о Джеке и вообще обо всем.
– Вот уж не думал, что ты такая паникерша.
– Нет, я не паникерша. Я просто тревожусь за сестер. Но… если Томас мертв, от этого тоже мне как-то не по себе. Скажешь, тебя это не шокирует?
