– Сначала я должна его найти. Потом отправлюсь за Элен. Такой расклад устраивает?
– Полагаю, что да.
– Вы останетесь с Флоранс. Присмотрите за ней?
– Конечно.
– Мне так не хочется оставлять ее, – дрожащим голосом призналась Элиза.
– Я вас понимаю. – Джек коснулся ее плеча. – Но нам необходим Виктор.
Элизе хотелось плакать. Кричать. Вопить от отвращения и гнева. Такое не должно было случиться с Флоранс. Пальцы Элизы постоянно сжимались и разжимались от притока адреналина.
– Я убью их, – бормотала она. – Я убью их.
– Элиза, вы уже их убили.
Выйдя на кухню, она с отвращением посмотрела на кровь и безжизненные тела двоих мужчин. Только сейчас она поняла, что произошло в их доме и каковы могут быть последствия.
Элиза отправилась искать Виктора. Им с Джеком придется погрузить тела в голубой отцовский пикап и увезти подальше от здешних мест. Одному Богу известно, каким может быть возмездие. Но если все обставить так, словно их убили далеко от Сент-Сесиль, это может помочь. Еще лучше, если тел вообще не найдут. Потом Элиза вспомнила про грузовик, на котором приехали громилы. Выругавшись, она вернулась в дом, схватила куртку одного из убитых, на которой не было следов крови, и надела ее, а затем кепку, чтобы спрятать волосы. В кармане куртки она нашла ключи, после чего подхватила винтовки, влезла в кабину грузовика, завела мотор и отъехала от дома. К счастью, уже темнело.
Глава 27
Элен
Элен вернулась домой перед самым началом комендантского часа. Толкнув входную дверь, она увидела Джека. Тот взад-вперед расхаживал по прихожей. Лицо англичанина было сумрачным, на подбородке дергалась жилка, а кожа вокруг зеленых глаз натянулась от беспокойства или от чего-то намного худшего, чем беспокойство. Может, это было отчаяние? Или гнев? Не зная, как реагировать, Элен быстро вдохнула. Тревога Джека передалась и ей. Она позволила взять себя под руку и увести подальше от двери гостиной.
Приложив палец к губам, Джек быстро заговорил, понизив голос почти до шепота:
– Я слышал, как хлопнули ворота. Слава богу, это вы!
– Что случилось?
– Сейчас, Элен, вам, как никогда, понадобится вся ваша душевная сила и стойкость.
Затем Джек сжато пересказал происшедшее с Флоранс.
Элен показалось, будто ее ударили. Свело живот. Из головы стали исчезать мысли. Она заморгала, удерживая слезы, которые уже жгли ей глаза.
– Почему вы не спустились раньше? – Она колотила кулаками по груди Джека, словно вымещая на нем свою боль. – Надо было не сидеть, а действовать.
– Вы правы. Я очень виноват, но я не слышал, как эти люди вошли в дом.
Элен больше не сдерживала слез. Она зажала рот, чувствуя, как кривится лицо. Нет! Только не это! Только не с Флоранс! Элен хотелось сохранить спокойствие, но все усилия были напрасны. По ее щекам покатились молчаливые слезы.
Джек вытер ей слезы и на мгновение крепко обнял.
– Простите, – повторил он. – Я очень виноват.
– Но почему вы ничего не слышали? – спросила Элен, когда он разжал руки.
– Должно быть, уснул. Я проснулся, когда услышал выстрелы. Я знал, что Элиза и Флоранс обе дома. Но я не знал, что Элиза уйдет.
Элен качала головой.
– У вас найдется снотворное? – спросил Джек. – Флоранс не говорит. Сейчас ей особенно требуется сон.
Элен попыталась проглотить комок, застрявший в горле.
– Сейчас принесу, – выдавила она из себя. – Где Флоранс?
– В гостиной на диванчике. Да, вот еще что. Меня ждет Виктор. Я должен был уйти, но не мог оставить ее одну.
– Я видела голубой пикап. Зачем Виктор приехал?
Джек страдальчески посмотрел на нее:
– Случилось так, что Элиза застрелила обоих. Это были люди из САБ.
– Nom de Dieu!
[29] – простонала Элен.
– Вам придется убрать все кровавое месиво на кухне и на тропинке. Как вы понимаете, тела мы выносили через заднюю дверь. И сожгите все, на чем есть следы крови.
Элен приложила ладонь ко лбу. Ее шатало. Такого просто не могло случиться. У нее застучали зубы. Джек крепко сжал ей плечи, заглянул в глаза:
– Я прошу вас это сделать. Элен, это вам по силам?
Она шумно вдохнула. Джек оставался спокойным и собранным. Элен сознавала: она должна быть такой же.
– Почему Элиза не сбегала за мной? Где она сейчас?
– Отправилась искать Виктора, а потом – избавляться от грузовика, на котором приехали эти бандиты.
Когда Джек ушел, Элен проведала Флоранс. Та лежала, свернувшись калачиком, с закрытыми глазами, дыша часто и неглубоко. Элен потрогала ей лоб. Флоранс даже не шевельнулась, словно ее разум и тело отключились после пережитого ужаса. Элен с горечью думала об ударе, нанесенном по мировосприятию Флоранс. Прежнего радостного и открытого отношения к миру у ее сестры больше не будет.
Элен прошла на кухню. Какое-то время она смотрела на кровь и месиво из уничтоженных консервов. Кровью были забрызганы стол и стена. Элен подавила тошноту, подступавшую к горлу, затем наполнила ведро водой, посыпала туда отбеливателя и принялась за изнурительную уборку. Она сгребала осколки, тряпкой собирала овощную жижу и раздавленные травы. Вода в ведре слишком быстро становилась красной. Элен неутомимо меняла ее. Она работала, а в мозгу проносились ужасающие картины. Воображение рисовало ей оторопевшую, ошеломленную Флоранс. Элен представляла, какой испуганной была ее сестра. И какой одинокой. Горе, раздиравшее Элен изнутри, выплеснулось в слезах. Они капали на каменный пол, смешиваясь с мутной водой. Потом горе сменилось гневом. Чем тяжелее ей становилось душевно, тем энергичнее она двигала шваброй, с каждым взмахом высвобождая ярость. В какой-то момент Элен выпрямилась, медленно вдохнула и прислушалась. В доме стояла глубокая тишина, но не та умиротворяющая тишина. От этой тишины у нее гудела голова и она не знала, что делать. Долго ли последствия насилия и двойного убийства будут довлеть над ними? Вместе с гудящей тишиной в доме появилась какая-то новая темнота. Темнота. Место, где можно спрятаться. Место, где зло тоже может спрятаться. Война и так перевернула их жизни вверх тормашками, но до сих пор зло оставалось где-то снаружи. Теперь оно начнет выползать из-под половиц, просачиваться из стен и отдаваться эхом по кухне. Отныне придется спать, держа под подушкой нож.
Время от времени Элен заходила в гостиную взглянуть на Флоранс. Протерев все поверхности лизолом, она закончила уборку, присела на диван и принялась массировать окоченевшие ноги сестры. Единственным звуком было тиканье часов, отмечавших прохождение секунд, минут и часов. Глаза Элен наполнялись слезами. Потом они высыхали, чтобы появиться снова и снова высохнуть. В груди возникло незнакомое чувство онемения, чем-то похожее на боль, но не совсем боль. Скорее, какая-то сдавленность. Элен не определилась в своих чувствах к случившемуся с Флоранс и вынужденному поступку Элизы. Эта неопределенность ее будоражила. Когда перевозбужденный мозг и истерзанная душа не выдерживали, Элен на несколько минут отключалась, погружаясь в прошлое или в воображаемое будущее, а затем, возвращаясь в настоящее, заново переживала шок. Внутри ее что-то сдвигалось. Она знала: их жизнь уже не будет такой, как прежде. Она не сможет смотреть на сестер так, как раньше, зная, какую трагедию им пришлось пережить, и помня, что ее в тот момент не было рядом.
