Тестовый центр расположен в длинной узкой комнате, которая приподнята над полом аукционного зала, с входом с подмостков. В самом тестировании нет ничего секретного: во всех стенах есть окна, куда легко заглянуть. Так что во время кофе-брейка участники торгов могут ходить и рассматривать, как там поживают новые сорта. Вдоль стен тянутся длинные столы, на которых в одинаковых стеклянных вазах расставлены цветы. Рядом с каждой вазой лежит табличка, где записаны сорт, цветоводческое хозяйство и условия тестирования. Стоя в холле и глядя на новые поступления, я невольно вспомнила палаты для новорожденных, где можно посмотреть на младенцев. Каким бы ни был ваш малыш щуплым, краснолицым, громким или невероятно милым, это увидит кто угодно. Так и здесь: если новый сорт альстромерии не способен продержаться в вазе и дня, скрыть это не удастся.
На первом этапе тестирования моделируется доставка: цветы проводят четыре дня в коробке, без воды, при температуре восемь градусов Цельсия. По стандартам индустрии это минимально приемлемые условия перевозки. Цветоводы предпочитают сокращать сроки доставки насколько возможно, чтобы цветы попадали на рынок за два, а не за четыре дня, а оптовики принимают стандарты, позволяющие им возвращать цветы, которые при транспортировке хранились при температуре выше десяти градусов. (К слову, здесь могут помочь стандарты «VeriFlora», которые требуют проект сохранения «холодной цепи» – описания того, как будет поддерживаться необходимая температура, пока цветы не окажутся на руках у покупателя.)
После четырех дней пребывания в этой не самой приятной ситуации, моделирующей транспортировку, цветы ставят в вазу. Здесь их ждет такое же ужасное отношение, как в доме любого покупателя, включая меня и вас. Воду не меняют, стебель не подрезают и, как правило, обходятся без подкормки. Если цветам нужны какие-то особые условия, как, например, герберам, которые лучше всего стоят в вазе, где воды совсем немного, – это полностью игнорируют. Температуру в тестовой комнате поддерживают на двадцати градусах, свет на ночь гасят, утром зажигают снова, влажность такая же, как в обычной квартире. Тестировщики разве что не выставляют цветы на окно на солнечной стороне и не ставят на телевизор (условия настолько ужасные, что работники голландского аукциона не способны их представить), но в остальном воспроизводят все детали домашней обстановки, ведущие букет к неизбежной смерти.
В таких условиях цветам действительно приходится несладко. Вода в вазе становится мутной, лепестки опадают (сотрудники не убирают их, чтобы свидетельство увядания цветка было наглядным), стебли никнут, и все кончается удручающе быстро. Могу представить, в каком экзистенциальном кризисе оказываются цветоводы, если проводят здесь слишком много времени. Стоит ли работать день и ночь, вкладывая в продукт столько сил, если покупатели с ним так обращаются?
Я спросила одну из сотрудниц, каково это – сообщать цветоводу, что его продукт не прошел тестирование? «Мы обычно не говорим, прошли цветы тестирование или нет, – ответила она. – Просто извещаем о результатах. Некоторые не очень рады, но эту информацию можно использовать для чего-то конструктивного, правда? Однако иногда после неудачного теста они просто прекращают выращивать этот сорт». Цветок, не прошедший тесты, вряд ли сможет попасть на аукцион, а следовательно, и в цветочный магазин.
Пока я ходила по аукциону, было не очень понятно, куда дальше отправляются цветы. В аукционных залах в основном торговались голландцы, работающие на оптовиков и экспортеров, которые рассылали цветы по своим широким каналам поставок. Аукционные торги оказались более анонимными, чем я думала. Я ожидала увидеть что-то вроде Организации Объединенных Наций, где перед каждым участником стоит табличка с надписью, какую страну или покупателя он представляет. Вместо этого мне только оставалось гадать по бейджам и логотипам на рубашках, кто на кого работает. Довольно многие работали на «Florimex», одну из крупнейших мировых компаний, занимающуюся экспортом и импортом цветов.
Когда торги закончились, я попрощалась с Наташей и вышла наружу, в яркий солнечный полдень. Под грохот фур, отъезжающих в аэропорт, я обошла весь комплекс зданий аукциона и добралась до административного офиса «Florimex», где Карлос Бау Сантос, директор компании «Baardse», дочернего филиала «Florimex», заканчивал свой рабочий день. «Baardse» специализируется на поставке срезанных цветов и домашних растений в розничные и сетевые магазины. Другое подразделение, «SierraFlor», специализируется на составлении и продаже букетов. У компании много филиалов, работающих в разных целевых нишах по всему миру. Цветочный оборот «Florimex» составляет пятьсот миллионов евро в год, что делает ее достаточно крупным игроком на аукционе, где каждый год вертятся миллиарды долларов.
Компания закупает цветы в пятидесяти странах по всему миру и продает их везде, где только можно, начиная с гигантских розничных гипермаркетов вроде «Икеи», заканчивая онлайн-магазинами Марты Стюарт
[66] и флористами манхэттенского отеля «Уолдорф-Астория»
[67]. Закупщики «Florimex» присутствуют у каждых аукционных часов. Наверху, в офисе, сидят на телефонах сотрудники, продавая цветы на смеси голландского, немецкого, английского, испанского, русского и японского с той же скоростью, с какой их выкупают с торгов. За свои услуги «Florimex» берет 15 % комиссии.
Карлос постоянно проглядывал цены на аукционных часах. «Когда работаешь за комиссию, приходится за всем следить, – объяснил он. – Пятнадцать процентов от восьми центов и пятнадцать от шестнадцати – это большая разница». Сезонные колебания цен за стебель и даже колебания цен в течение дня могут быть совершенно невыносимы для посредников вроде «Florimex». «Самые низкие цены в понедельник, – рассказал Карлос. – В середине недели есть небольшой провал, когда цены колеблются вверх-вниз, а к пятнице они обычно поднимаются сильнее всего. Всему миру нужны цветы в пятницу, чтобы иметь запас к новой неделе. Если в пятницу цены упали, значит, на аукцион выбросили слишком много цветов». Сложнее всего летом как говорят цветоводы, «в пляжный сезон смотрят на девушек, а не на цветы», хотя именно в это время, благодаря долгим и теплым дням, в изобилии выращивают самое лучшее. «Цена за стебель сильно падает, а поставок много. Мы больше закупаем, так что у нас скапливается товар, но при этом нет праздников, чтобы на цветы был спрос. В летнее время много всего отправляется на помойку». У цветочного бизнеса есть всего пять месяцев в году – сезон, растянутый с Рождества и Дня святого Валентина до Пасхи и Дня матери, – чтобы справиться с дисбалансом, спровоцированным летним перепроизводством и общим отсутствием спроса.
Кроме того, нужно следить за основными мировыми трендами. Одна из самых известных законодательниц моды, которую мне называл почти каждый оптовик или флорист, – это Марта Стюарт. Карлос был одним из первых поставщиков ее цветочного интернет-магазина. «Поначалу это выглядело очень странно, – рассказывал он. – Она видела цветок где-нибудь в поле, фотографировала его и требовала прислать тридцать тысяч стеблей. Так это не делается».
