– Кто мы?
– Я и моя невеста Вероника.
– Хорошо, подъезжайте.
– А Аркадий? – робко спросил Муромцев.
– Аркадий не появлялся, – сухо ответил Олег Петрович и положил трубку.
– Ну что? – спросила Вероника.
– Они там. Я сказал, что мы сейчас подъедем.
– Я слышала. Давай собираться.
Ещё при подъезде к дому Селивановой Вероника поразилась его размерами. А войдя внутрь, она, при всей своей смелости, едва не растерялась, но сумела взять себя в руки и не подать виду, насколько она потрясена. Вероника и не догадывалась, что так называемая тётя Ира живёт как королева. А если бы знала, то, наверное, не стала бы так настойчиво просить Михаила познакомить их. Куда уж ей…
«Хотя стоп, – оборвала поток своих мыслей Вероника, – я тоже себя не на помойке нашла. К тому же Мишу, как и его маму, богатеями назвать нельзя. Значит, Ирина Максимовна не была снобкой и дружила с людьми вовсе не из-за их богатства, а из-за душевных качеств». С душевными же качествами, как была уверена Вероника, у неё было всё в порядке.
Девушка посмотрела на Михаила и увидела, что он волнуется гораздо сильнее её. И при этом все его переживания были написаны на его лице.
В холле их встретили двое мужчин. Вероника догадалась, что это и были братья Артамоновы, так как схожесть были не только в их лицах, фигурах, но и в движениях.
Первым пожал руку Михаилу Станислав Петрович.
– Молодец, что приехал, – сказал он.
Потом Муромцев обменялся рукопожатием с Олегом Петровичем. Оба мужчины выжидающе посмотрели на Веронику.
– Это моя невеста Вероника Бубенцова, – представил девушку Михаил. И оба брата галантно раскланялись.
– Если бы наше знакомство произошло при других обстоятельствах, я бы не удержался от комплимента в ваш адрес, – едва заметно улыбнулся Олег Петрович.
– Да, – кивнул Станислав Петрович, – но судьба свела нас в печальный момент нашей жизни. Пойдёмте, пожалуйста, – он широким жестом указал им направление.
Михаил, который знал в этом доме всё, до последней, образно выражаясь, дощечки, понял, что идти нужно в гостиную. Сердце его гулко забилось. Он знал, что увидит, войдя туда. Но вовремя опомнился, понимая, что должен быть опорой для Вероники, попавшей в этот дом впервые. И всё же, увидев восковое лицо Селевановой, он не удержался, и слёзы градом покатились по его лицу.
– Тёти Иры больше нет, – чуть слышно прошептали его губы. Станислав Петрович приобнял его за плечи и вывел из гостиной. Вероника машинально опёрлась на руку, предложенную ей Олегом Петровичем.
В гостиной остались монахини, которые что-то тихо читали речитативом. Слух девушки ухватил только обрывки их слов, и она решила, что это молитвы, успокаивающие душу.
Они вышли в другую комнату, и тут Вероника вспомнила о деньгах, которые они с Михаилом принесли с собой. Она понимала, что их нужно отдать, но не знала, как это сделать. А Михаил, скорее всего, уже и не помнил о них.
Наконец она решилась и тихо сказала:
– Мы принесли деньги.
– Деньги? – удивлённо переспросил Станислав Петрович.
– Да, вот, – Вероника положила на стол конверт с деньгами. – Это… – она запнулась, не зная, как правильно сказать.
– Я понял, – проговорил Станислав Петрович, – но это совсем необязательно.
– Обязательно! – неожиданно пылко произнёс Михаил.
Братья переглянулись и почти одновременно сказали:
– Хорошо, хорошо.
Михаил сразу остыл и снова погрузился в состояние отрешённости и печали.
Они сидели какое-то время молча. Потом Вероника сказала:
– Я помогу с поминками, я умею хорошо готовить.
– Уже всё заказано, – сказал старший брат, – в кафе.
– Мы ведь не знали, что вы придёте, – быстро добавил младший.
– И потом, – снова заговорил старший, – народу будет много.
– Много народу? – удивился Михаил, выскользнувший из омута своих мыслей – Но ведь у Ирины Михайловны…
– Мы пригласили всех работавших в её магазине. Потом ещё придут старые работники, что перешли к нам вместе с проданными магазинами. Все они хорошо знали Ирину и уважительно к ней относились.
– Да, конечно, – прошептал Муромцев.
– Я так понимаю, что магазин Ирины теперь перейдёт к вам, Михаил. И мы с вами станем партнёрами.
– Я не знаю, – уныло обронил Муромцев.
– Олег, пока не время говорить об этом, – заметил старший брат.
– Пожалуй, – согласился младший.
Вероника потеряла счёт времени и никак не могла понять, сколько времени они уже находятся в доме Селивановой. «И, наверное, придётся остаться здесь ночевать», – подумала она.
И тут раздался голос Станислава Петровича:
– Я думаю, что вам не стоит оставаться здесь ночевать.
Вероника вздрогнула от неожиданности и посмотрела на старшего Артамонова.
– Мы сейчас вызовем такси, и оно довезёт вас до дома. А завтра к восьми или к девяти утра вы приедете. Хорошо?
– Хорошо, – кивнула Вероника.
Михаил по-прежнему оставался безучастным. Через некоторое время подъехало такси, и Муромцев послушно сел в него.
Когда Вероника и Михаил уехали, Олег Петрович сказал:
– Бедный мальчик. Я помню его всегда активным, жизнерадостным. А теперь он напоминает воздушный шарик, который проткнули иголкой и выпустили весь воздух.
– Ничего, – ответил Станислав Петрович, – дело молодое, рана затянется быстро, и жизнерадостность вернётся к нему.
– Да, я надеюсь, что эта милая девочка поддержит Мишу и поможет ему восстановить душевное равновесие.
– А вот нам с тобой с каждым годом всё труднее зализывать раны и смиряться с потерями, – вздохнул Станислав Петрович.
– Слава богу, что у нас с тобой есть семьи, жёны, дети.
– И ещё у тебя есть я, а у меня есть ты.
Они внезапно замолчали. Обоим одновременно пришло в голову, что рано или поздно один из них уйдёт первым, а второй останется один.
Братья Артамоновы не были близнецами, но так уж вышло, что они были как бы двумя половинками одного целого. Они даже никогда надолго не разлучались. И построили один дом, правда разделив его на две половины. На одной половине жила семья старшего брата, на другой – младшего. Но двери между двумя половинами никогда не закрывались. И домочадцы беспрепятственно сновали из одной половины в другую.
Братьям ещё несказанно повезло с жёнами. Женщины сразу же подружились и никогда не ссорились, хотя порой спорили, и каждая отстаивала свою точку зрения. Но в итоге дело всегда разрешалось мирно. В одной ситуации уступала одна из них, в другой другая.
