Черные волны в Джеде вздымались и падали. Оглушительно ревел прибой. У Оливера снова мелькнула мысль: «А если я выну это из него?» Этот человек похож на лодку, набравшую слишком много воды. Что, если Оливер придет ему на помощь?
– Ты сомневаешься, правильно ли поступаешь, – сказал Джед. – Могу отвезти тебя обратно.
– Нет. Мы должны ехать. Я не знаю, что еще можно сделать.
Кивнув, Джед крепче стиснул рулевое колесо.
– Когда ты на дне, можно или делать в нем прокоп, или пытаться снова пробиться наверх, к свету.
– Я не знаю, в каком направлении движусь. Вниз или вверх. – «К мраку или к свету».
– В общем, и я не знаю. Но, по-моему, ты делаешь то, что нужно.
– Спасибо, что заехали за мной.
– Ну что ты, сынок. Я в долгу перед Нейтом за то, как обошелся с ним. Но твоего отца нет. Значит, я в долгу перед тобой.
* * *
Впереди мигающие огни. Желтые, а не синие с красным. Распахнув дверь, Мэдди бросилась к полицейскому, чья машина перегородила выезд на шоссе. Тот втянул голову в плечи, его темная куртка уже покрылась холодной белой перхотью с неба. Он расставлял поперек дороги полосатые оранжевые конусы.
– Черт побери, что случилось? – спросила Мэдди.
– Департамент транспорта закрывает движение по автострадам.
– Почему?
В мигающем желтом свете Мэдди увидела, как полицейский скорчил гримасу типа «ты не охренела ли?».
– Не знаю, леди, заметили вы или нет, но небеса извергают снег.
– Верно, но мне нужно проехать…
Полицейский поднял ногу, демонстрируя, что у него на ботинке уже скопился снег.
– И это всего лишь с того момента, как я стою здесь с вами, – стряхнув его, сказал он. – За час выпадает от одного до двух дюймов. Дорожная ситуация ухудшается стремительно, и аварии уже повсюду. Так что власти приняли решение – и вот мы здесь.
– Мой сын – он где-то там. Он еще подросток – всего пятнадцать лет…
– И он в такую погоду ведет машину без прав?
– Что? Нет. Нет! Он… я не знаю, с кем он…
– В таком случае с чего вы решили, что он там? Вообще-то, мэм, вам следовало бы знать, с кем ваш сын.
– Только не учите меня, как воспитывать детей!
Полицейский наклонился за последним столбиком.
– Мэм, я вам сочувствую, искренне сочувствую. Но ничем не могу помочь. Если ваш сын на самом деле пропал, вам нужно позвонить «девять-один-один» или отправиться в отделение и оставить заявление.
– А я просто плюну на ваш запрет! Сяду за руль, собью эти штуки и выеду на шоссе!
– Попробуйте! – Полицейский издал смешок. – Аварии по всему пути. И вас остановят снова, когда вы попробуете свернуть на четыреста семьдесят шестое. Дорога закрыта – закрыта!
– Но есть и другая. Есть сто девяносто первое – можно свернуть на юг…
– Хорошая новость в том, что оно не закрыто, однако есть и плохая – это никакое не шоссе. Там всего две полосы, и снегоуборщики в обозримом будущем на него не выйдут. Вы завязнете в снегу – и конец. К тому же там тоже сплошные аварии.
– Твою мать!
– Точно, твою мать. Возвращайтесь домой, мэм.
– Не могу. Мой сын…
– Возвращайтесь домой. И позвоните «девять-один-один». Вы не поможете сыну, если замерзнете насмерть, застряв в сугробе.
– Все равно я должна попробовать.
– Приятной смерти в снегах! – крикнул ей вдогонку полицейский, но Мэдди уже вскочила в «Субару» и разворачивалась в обратную сторону.
* * *
Да, шоссе номер 191 никак нельзя назвать скоростной автострадой. Но льда не было, снежной каши не было, а «Субару» оказался хорошей рабочей лошадкой, твою мать. «Езжай, тачка, езжай!» Сквозь белые волны и стену снежных хлопьев. «Олли, пожалуйста, пусть с тобой все будет в порядке, пусть с тобой все будет в порядке!» Мэдди уже потеряла столько времени, мечась из стороны в сторону… И жутко сожалела о том, что у нее нет телефона. И все же надежда была: она сейчас едет, а Оливер, может быть, застрял в пробке или попал в аварию – проклятие, Мэдди готова была пожелать сыну попасть в аварию, лишь бы он остался жив! Сломанная рука будет приемлемой ценой за то, чтобы избежать столкновения с маленьким чудовищем Джейком.
Затем Мэдди подумала: «Что за срань? Она желает сыну попасть в аварию! В башке все наперекосяк».
А в глубине сознания звучал голос мужчины, которого она встретила сегодня утром: «Сделать ради него все, что потребуется. Это и есть родительская забота – в хорошем смысле. И еще нужно доверять».
Доверие. Но Оливеру еще нет и шестнадцати. Мэдди доверяла сыну в достаточной степени, но только не в этом. Оливер был не прав, что ушел из дома. Он погибнет в столкновении с Джейком; тот – змея, скорпион, злобный мелкий лгун. Убил мужа. Хочет принести в жертву сына.
«Нет, – мысленно остановила себя Мэдди. – Вперед, вперед, у тебя все получится, ты спасешь сына!..»
Но, едва ощутив прилив надежды, она увидела впереди что-то, стиснувшее тисками сердце. Не может быть…
Мэдди надавила на тормоз, остановив машину до того, как пролились слезы.
Фары «Субару» выхватили упавшее дерево, перегородившее дорогу. Здоровенная сосна поперек обеих полос. Даже в сгущающихся сумерках Мэдди разглядела вывернутые из земли корни, оставившие заснеженную воронку. Выйдя из машины, она побрела по снегу, уже доходящему до лодыжки. Добравшись до дерева, прикинула, можно ли будет через него переехать, однако ствол был слишком толстый. Мелькнула бредовая мысль забраться под дерево и поднять его, словно у нее есть магическая материнская сила, – но сосна была просто огромная, настоящий гигант, не меньше сотни футов в высоту. И пространства объехать не оставалось. Мэдди почувствовала, как надежда в груди увядает, угасает. Упав на колени, она закрыла лицо перчатками и заплакала.
* * *
Они отъехали на юг достаточно далеко, так что жирные хлопья снега здесь держались только на траве – дороги и стоянки были мокрыми, но чистыми. Оливер и Джед стояли на стоянке перед универмагом. Обоим настоятельно требовалось заглянуть в туалет.
– То есть ты видишь ее? – спросил Джед.
– Да. – Прикусив губу, Оливер кивнул.
– На что она похожа?
– Ну, у каждого человека своя, и в то же время все они одинаковы, – попробовал объяснить Оливер. – Ваша похожа на океан. На бушующее море.
– На шторм.
– Возможно. Но только море не воды. Яда.
В дороге они разговорились, и Оливер рассказал Джеду о том, что видит и что, как он уже понял, может сделать – извлечь боль. Ему даже не пришлось предлагать Джеду: тот сам изъявил желание. Как он объяснил Оливеру, «учитывая то, во что нам сейчас предстоит ввязаться, я не хочу ничего брать с собой – включая боль, за которую Джейк сможет ухватиться. Возможно, он сам этого не знает, Оливер, но у него очень хорошо получается находить боль, как и у тебя, – вот только он ее не извлекает. А завязывает узлами. И использует как нити, за которые дергают марионетку». Оливер ответил, что понимает. Именно так Джейк однажды едва не заставил его умереть на каменном алтаре.
