– Возможно, возможно. Но, как уже говорил, я считаю, что мы управляем искусством. Не думаю, что оно управляет нами. Вопрос заключается вот в чем: вы действительно видите искусство как таковое, а не как ваше искусство? Этот вопрос заслуживает ответа. Или, по крайней мере, попытки найти ответ.
– То есть мы должны спросить у себя, для других ли творим? Или только для самих себя?
– Мы притворяемся, будто творим для других, но, полагаю, на самом деле творим для себя. – Джед жестоко усмехнулся. – Эгоизм маскируется под самоотверженность.
На лицо Мэдди упала тень тревоги.
– Значит, вы пишете книги про призраков? – внезапно вмешалась Труди.
– А… Ха-ха. На самом деле нет, – сказал Джед. – Хотя призраки у меня встречаются. Я предпочитаю говорить, что пишу про сверхъестественные вещи и места, но это не всегда про духов и привидения. Вообще-то, я занимаюсь фольклором, а в здешних краях, должен сказать, его очень много. Альбиносы-каннибалы с Бэкингем-Хилл, призрачные огни Ханселл-роуд или Церковь дьявола на Призрачной горе.
– Ну так расскажите нам какую-нибудь историю, – сказал Фига.
Это прозвучало не то чтобы враждебно, но Нейт уловил в его словах вызов – тень сомнения.
– Фига! – предупредил своего товарища Нейт. – Не надо!
Однако Джед, его глаза – черт возьми, все его тело словно ожило, как чудовище Франкенштейна на столе безумного доктора.
– Я расскажу вам о камнях Рэмбл-Рокс. И о том, почему в легендах говорится, что они движутся.
Все с любопытством переглянулись. Джед торжествующе усмехнулся – так улыбается рыбак, у которого клюнуло что-то крупное.
Нейт же напрягся. Неужели опять?
– Давайте послушаем! – сказала Зои.
– Место зовется Рэмбл-Рокс, – начал Джед, – поскольку доказано, что камни его движутся. Шесть раз за время задокументированной истории они трогались с места. Перемещались. Все до последнего камня в фельзенмеере
[63] – красивое название для поля валунов – чуть-чуть сдвигались. В одних случаях меньше чем на дюйм, в других случаях на три или даже четыре дюйма. Когда такое происходит, камни оставляют после себя едва различимые следы на земле, словно медлительные черепахи. Но это не черепахи, нет – это камни, магматические породы. Базальт и диабаз.
– Должно существовать научное объяснение, – сказал Фига.
– Научная теория следующая, – Джед щелкнул пальцами. – Камни движутся вследствие землетрясений и звуковых колебаний. Считается, что камни, если по ним ударить молотком, издают звон
[64]. Звуковые колебания определенной частоты, едва уловимые человеческим ухом. Совокупно звуковые волны обладают значительной силой – достаточно лишь вспомнить, как звуки различной высоты могут выкладывать из рассыпанного песка загадочные узоры. Итак, если происходит даже незначительный тектонический сдвиг по одному из микроскопических геологических разломов под парком, он заставляет камни звенеть на своих частотах таким образом, что они начинают перемещаться. Точно так же телефон, вибрирующий при входящем вызове, ползет по ночному столику и в конце концов падает на пол. Врр, врр, пум. И, разумеется, под Рэмбл-Рокс действительно находится разлом – разлом Акетонг-Лахаска. Он начинается в Центральном Баксе и тянется сюда.
– Вот видите? – Фига торжествующе оглядел остальных.
– Но есть и другие теории. – Джед широко усмехнулся.
– О-о-оп! – вздохнула Зои.
– Рассказывайте, – сухо сказала Труди, изображая безразличие, однако было очевидно, что и она на крючке у Джеда.
Нейт склонился к Мэдди, казалось, слушавшей вполуха.
– Как ты? – тихо спросил он.
– Все в порядке, – рассеянно кивнула она.
– У делаваров, когда-то считавших эти земли своими – ну, знаете, до того, как мы их отняли, – были предания, – продолжал Джед. – По большей части все сходились в том, что камни двигались из-за какого-то духа или бога – возможно, Купавиза, насмешника. А может быть, этим занимались маленькие проказники вематегуни – духи леса, известные тем, что перемещали предметы, иногда прятали какое-нибудь орудие, передвигали ориентир, чтобы нельзя было найти дорогу домой. Кое-кто из индейцев считал, что всему виной повелитель мрака и смерти. Его звали Матанту, – тут он посмотрел на Нейта, – и он якобы спал под полем камней, а когда его сон тревожили, ворочался, и камни передвигались. Некоторые утверждали, что сюда с небес пал сам дьявол, и он время от времени передвигал валуны, чтобы сбить с толку первопоселенцев. Но есть и более современный извод этой легенды, привязывающий все к правительственному заговору, магнитным полям и инопланетянам – если учесть то, что НЛО здесь наблюдаются значительно чаще, чем в других частях страны.
– Ну вот не надо! – Фига махнул рукой. – Инопланетяне, дьявол и коварные духи… Конечно, забавно, но все это выдумки.
– Аксель Фигероа! – строго заметила Зои, используя полное имя мужа как удар дубинкой. – Ты ведешь себя грубо!
– Он прав, разумеется, – согласился Джед. – Это все выдумки. Но знаете, что не выдумки? История. Возможно, история здешних мест заставит вас призадуматься.
Вот так он поймал их на крючок. И начал выбирать леску.
– Делавары продали эти земли семейству Пенна – да-да, того самого Уильяма Пенна, в честь которого названа Пенсильвания
[65] – в рамках заключенной в тысяча семьсот тридцать седьмом Сделки ходока
[66], а архивы гласят, что в тысяча восемьсот пятидесятом семейство Пеннов, в свою очередь, продало их некоему Тиберию Гуду, хотя больше никакие документы не подтверждают существование этого мистера Гуда. Известно только то, что таинственный покупатель очень четко высказался об одном: он оставил распоряжение, согласно которому земли нельзя было обрабатывать, а камни нельзя никак использовать – они должны были оставаться на своих местах. Впоследствии человек по имени Бенджамин Кейн Смитхард – якобы «друг» таинственного Тиберия Гуда – приобрел территорию площадью сто двадцать восемь акров вокруг семиакрового поля с валунами.
