– Хорошо, успокойся, – сказала Мэдди творению, – посмотрим, что там у тебя.
Она обернулась, ища взглядом Фигу. Тот не смотрел в ее сторону. Что было хорошо. Но ведь ей нужен кто-то. Чтобы взглянуть. И сказать, что все взаправду.
Собравшись с духом и моля бога о том, чтобы сова не вонзила острые деревянные когти ей в затылок, когда она наклонится, подбирая камни, Мэдди шагнула ближе и нагнулась. Взяла камни, и те застучали у нее в руке как игральные кости. Они лежали в руке приятно. Правильно лежали. Словно имели какое-то предназначение, которое ей еще предстояло определить.
Затем Мэдди увидела что-то там, где они только что находились. Пространство между валунами было шире, чем в других местах, и на земле виднелся отпечаток ноги. И не просто ноги – отпечаток ботинка мужа Мэдди.
– Нейт!.. – дрогнувшим голосом пробормотала она.
Он приходил на каменное поле.
В этом не могло быть никаких сомнений.
Мэдди принялась осматривать место, ища проплешины между валунами, подобные этой; и действительно, здесь камни лежали дальше друг от друга, чем в других местах. Балансируя на одной ноге на валуне, Мэдди согнулась пополам, заглядывая между камнями…
– Господи!.. – пробормотала она.
Еще один отпечаток.
Плоская подошва, как у кроссовки.
В середине наполовину стертая закорючка «Найк».
Джед!
Они были здесь. Нейт пришел сюда не один. Вместе с ним был Джед. Сосед солгал.
– Ублюдок! – пробормотала Мэдди, выпрямляясь.
Шум крыльев и ломающихся веток…
Сова, ее сова внезапно улетела.
Мэдди подняла взгляд в утреннее небо и не увидела никаких ее следов.
Но этой проблемой можно будет заняться в будущем. А сейчас Мэдди крикнула Фиге, сообщая ему о том, что обнаружила следы. И убрала камни в карман, потому что они, похоже, принесли ей удачу.
* * *
Осмотревшись по сторонам, Фига в отчаянии поморщился.
– Не могу поверить, что они шли через каменное поле напрямик.
– Джед завел Нейта сюда. Для… чего-то.
– Как ты вообще смогла найти следы? – спросил Фига.
«Птичка напела».
– Я просто решила посмотреть здесь, – сказала Мэдди вслух. – Мне показалось, это место чем-то отличается. И я подумала, что и Нейт, возможно, захотел присмотреться внимательнее.
– Ну, Мэдди, отлично сработано. Это просто… ну, скажем так, ты переняла у своего мужа полицейское чутье. Вызову полицию штата, чтобы со следов сняли гипсовые слепки и осмотрели все вокруг – вдруг есть еще какие-нибудь улики.
– А Джед?
– Поговорим с ним.
– Поговорим.
Должно быть, Фига услышал у нее в голосе тревогу.
– Его обработают как надо, Мэдди, не беспокойся. Посадят в комнату для допросов с парой следователей.
– Что могу сделать я? Пока полиция будет работать?
– Ты уже сделала главное. Вот и все. Ты сделала главное. Так что я скажу – отправляйся домой и насладись завтраком, которого себя лишила. Расслабься немного, может быть, вздремни – знаю, невежливо говорить женщине, что у нее усталый вид, но…
– Я выгляжу как половая тряпка, можешь не стесняться.
Фига невесело усмехнулся:
– Возвращайся домой. И спасибо.
– Нет, это тебе спасибо. За то, что поверил в меня. Если мы найдем Нейта…
– Когда. Когда мы его найдем, Мэдди.
– Да. Он будет тебе очень признателен.
– Нейт без колебаний сделал бы то же самое ради меня.
* * *
Обнаружение отпечатков привело к тому, что чувства Мэдди стали еще более сложными, хотя казалось бы… Надежда то ярко вспыхивала, то тускнела, как пульсирующая звезда. С одной стороны, появилась ниточка. Которая могла привести к тому, что Нейта найдут и тайна его исчезновения будет раскрыта. С другой – появилось свидетельство того, что стряслось нечто ужасное, что Джед лжет – то есть он сделал с Нейтом что-то плохое, случайно или по злому умыслу. А это приводило Мэдди еще кое к чему.
К неприкрытой, пылающей ярости.
Джед им солгал.
Она ему верила. Нейт ему верил.
Возвращаясь домой, Мэдди вышла из леса на дорогу. И увидела дом Джеда – его шале, его писательский замок.
Она знала, что скоро сюда прибудет полиция, чтобы допросить Джеда.
Мэдди стояла, словно приросшая к асфальту. Порывами налетал ветер, мимо стаей суетящихся крабов носилась листва. Мэдди не могла собраться с силами, чтобы заставить ноги отнести ее домой.
Она стиснула кулаки с такой силой, что ногти вонзились в ладони, мозолистые от работы. Там появились маленькие яркие узелки боли, пробившиеся сквозь онемение. Ярость не уходила. Она только разгоралась. Поглощая Мэдди.
Мэдди подошла к дому Джеда и постучала в дверь.
52. Дом энтропии
Машины на месте не было, а входная дверь оказалась незаперта. И снова Мэдди замялась, гадая, следует ли ей это делать. Она знала ответ на этот вопрос, знала его таким же образом, как знаешь, что совершаешь нечто неправильное, нездоровое – слишком много ешь, слишком много пьешь или слишком быстро водишь машину. Но она приготовила оправдание: «Мне нужно, я хочу и, наверное, все равно это сделаю, так как у меня такое ощущение, что я должна».
Дверь распахнулась настежь от легкого толчка.
Внутри Мэдди охватило такое ощущение, будто в доме, где когда-то царил порядок, обосновалась орда кочевников. Или просто семейство гребаных енотов. Черные мухи жужжали вокруг открытых коробок из-под пиццы и контейнеров из китайских ресторанов – в некоторых еще оставалась еда, наполнявшая воздух отвратительным запахом гнили. На полу валялись разбросанные книги, словно выброшенные из шкафов в порыве ярости. Нетронутыми, похоже, оставались только фотографии в рамках – фотографии привлекательной женщины и девочки-подростка, чьи глаза горели задорной искоркой и умом Джеда Хомаки.
Мэдди поняла, что этой девочки больше нет в живых.
Как и ее собственного мужа.
Тоненький голосок напомнил ей: «Ты не знаешь наверняка, что Джед виновен в случившемся. Ты не знаешь наверняка, что Нейта нет в живых».
И тотчас же другой голос возразил первому: «Скорее всего, его уже нет в живых, Мэдди. И ты прекрасно знаешь, что сраный Джед вам солгал, не так ли, прелесть моя?»
– Джед! – крикнула Мэдди, чувствуя, как в груди снова вскипает ярость.
Ответа не последовало.
То обстоятельство, что Джеда не было дома, разбило вдребезги чувство удовлетворения. Мэдди хотела, чтобы он оказался дома. Чтобы можно было посмотреть ему в глаза. Даже наорать на него. «Треснуть его по голове чем-нибудь тяжелым и прибить», – потребовал более мрачный голос.
