– Полежи здесь, папаша, – сказал он и натянул мешки для мусора на обезглавленное тело. Заклеил дыры клейкой лентой, и теперь тело могло лежать так годами, не распространяя вони по всему дому.
Александр удовлетворенно кивнул и сдвинул узел поближе к стиральной машине, чтобы на полу осталось место для матери, когда она пожелает вернуться домой.
Все его тело дрожало от радости, пока он нес аппаратуру отца в свою комнату. Он осуществил то, что задумал, и это было легко. Он сможет сделать это снова. И снова. И снова.
Потом он соединил все проводами и включил систему. Как ни странно, больше не было опасений, что она не заработает, потому что все в порядке.
С этого момента все у него будет получаться.
И когда он убедился, что Lenovo замурлыкал, как кошка, и игра мгновенно загрузилась, он проскочил полностью один цикл без малейших проблем.
«Пора докладывать», – подумал он, достал мобильник и позвонил по обычному номеру.
Полицейский, который назвал себя Гордоном, был раздраженным и уставшим, но, услышав, с кем говорит, сразу изменил тон.
– Вот что! – решил подразнить его Александр. – До победы двадцать один семнадцать я еще не дошел, но должен тебе сказать, что счет открыт.
Он почти воочию видел, как в голове полицейского крутится вопросительный знак. Со смеху можно умереть.
– Какой счет? – поступил ожидаемый вопрос. – Ты стреляешь в число двадцать один семнадцать, правда? Это трудно?
Александр расхохотался:
– Трудно, ха-ха. LOL
[29]. Ты даже представить себе не можешь, что трудно, а что не трудно, ведь не можешь, а, фараон тупоголовый? – Он считал секунды, пока его слушатель переваривал оскорбление. На этот раз времени ушло больше, чем он предполагал.
– Да-да, возможно, я этого не представляю, – ответил тот. – Но зато скажу тебе, мы знаем, что означает число двадцать один семнадцать. Это номер жертвы, которую несколько дней назад вынесло на берег в Айя-Напе, правда? Скажи мне, почему эта старая женщина так много значит для тебя?
Александр обмер. Как они узнали? Он оглянулся. Он что-то упустил? Забыл поменять одноразовые карты в телефоне? Им удалось вычислить айпи-адрес его компьютера? Или что-то еще, о чем он не знает? Но как? Это ведь невозможно.
– О чем ты тут растрепался? – ответил он, чувствуя, как теряет уверенность.
– Немедленно заканчивай эту игру, – послышалось в трубке. – Иначе мы сами приедем к тебе и поможем, понял?
Секундная пауза.
– Too bad
[30], слишком поздно, – ответил Александр.
– Слишком поздно? Никогда не может быть слишком поздно, – произнес полицейский.
– Неужели? Тогда скажи это голове моего отца, которая лежит и усмехается сейчас в морозильной камере. Это уже не игра. – И он положил трубку.
25
Гордон
День десятый
– Смерть является идеальной приправой к жизни, это как каперсы к венскому шницелю, – всегда шутил отец Гордона вплоть до того печального дня, когда его отправили в хоспис, парализованного, поседевшего, с пластиковыми трубками, подключенными ко всем отверстиям.
Шутка была так себе.
В отличие от отца, Гордон смотрел на это иначе. Для него осознание смерти стало вечным кошмаром жизни и источником горя. Он целыми днями пытался понять, почему Ларс Бьорн, который значил для него так много, должен был умереть столь внезапно. И пока вопрос оставался без ответа, он минимум двадцать раз на дню проверял свой пульс в ожидании того дня, когда сердце вдруг остановится. И все остальное остановится следом. Медленно, но неуклонно страх перед последним ударом сердца захватывал его все больше. Мысли о смерти мучили его днем и ночью, а кроме того, он стал ощущать физическую боль в груди.
«Правильно ли я дышу ночью? – спрашивал он себя. – Если мой пульс в состоянии покоя равен восьмидесяти, не изнашивается ли от этого сердце?»
Мысль о судьбе, которой не избежать и которая в любой момент может обрушиться на него, приводила его в ужас.
С тех пор как смерть поселилась в глазах Асада, лучше не стало. Раньше Асад всегда ходил с улыбкой на губах или иронической отстраненностью от жизненных невзгод. Все изменилось после смерти братьев Бьорн и печальных известий о его семье. Гордон хорошо понимал, как Асад, при всей своей внешней невозмутимости, оценивал события последних дней. И никто из слышавших его рассказ не сомневался, что он готовится убить Галиба за страдания своей семьи и прекрасно понимает при этом, что такая же участь может постичь и его самого.
И вот Гордон сидел на своем привычном конторском стуле с грустными мыслями о жизни и смерти, время от времени измеряя пульс, чтобы быть уверенным, что все в порядке. Зрелище было жалкое.
Затем он встал и несколько раз обошел вокруг стола. Здесь, в отделе «Q», все текущие операции были отражены на стендах с заметками, выписками из документов и фотографиями. Наводящее ужас место, где всякие размышления о собственном самочувствии полагалось посылать к черту. И тем не менее его занимали именно такие мысли. Он думал, не попрыгать ли на месте, не отжаться ли пятьдесят раз, ведь тогда все будет хорошо и смерть с позором отступится от него.
Гордон успел отжаться от пола десять раз и уже обливался потом, когда зазвонил телефон.
– Алло, – раздался голос.
Достаточно было одного слова, чтобы Гордон понял: это тот парень, который собрался убивать людей.
– Ну да, это опять я, фараон, – сказал парень.
Словно кукла-марионетка, Гордон потянулся к телефону и нажал на кнопку записи.
Голос парня казался неприятно самодовольным и даже ликующим.
«Сейчас я спрошу, как его имя и как называется игра», – подумал Гордон. В соответствии с планом он должен быть дружелюбным и понимающим. Но до этого не дошло, тон парня стал наглым и высокомерным. А когда вдобавок он стал издеваться над Гордоном, тот больше не смог сдерживаться и сделал мощный выпад.
Совершенно явно, что парня выбило из колеи, когда Гордон сказал, откуда появилось число двадцать один семнадцать. Но это было ничто по сравнению с шоком, который испытал Гордон, когда звонивший сообщил, что отрубил голову своему отцу и положил ее в морозильник. Потом тот бросил трубку.
Гордона затрясло. Впервые в своей не такой уж короткой жизни он разговаривал с убийцей. С маньяком, который прямо заявлял, что будет убивать и дальше. Думать об этом было страшно, потому что Карл, Роза и Асад уедут искать семью Асада. И вся ответственность ляжет именно на него, именно ему предстоит решать вопросы жизни и смерти. А что, если он не справится?
