До нас донеслось чье-то звонкое пение. Мы повернули головы и увидели, как Чэнхуань, продолжая мчаться, громко поет, обращаясь к Хунли:
Цикады на баньяне у пруда стрекочут,
громко лето призывают.
Пусты качели в зарослях травы, лишь
бабочки порхают над сиденьем.
Наставник в классе, рта не закрывая, бубнит
о чем-то, что-то объясняет,
Я жду конца занятий, отдыха, игры,
я лета ожидаю с нетерпеньем.
Вне этого дворца – огромный мир!
Но выйти за ворота не могу я.
Кто из героев все-таки сильней: силач Цинь Цюн
[74] иль Гуань Юй
[75] удалый? Но где же та, что встретил я вчера?
Не вижу ту служанку молодую.
Наставник – об истории толкует,
а я над книжицей тоскую небывало.
Отец расспросит – лишь тогда пойму,
что на уроках я не занимался.
Пройдет экзамен – осознаю, что не читал
необходимых книжек.
«Цените время, ведь за золото его не купишь» –
так наставник выражался.
О, время, день за днем, за годом год,
что в тяготах идет, пока мы дышим!
На солнце кружит рой цветных стрекоз
над зеленью пруда, где лотос цвел.
Запретный город! Эту красоту
и радуге-дуге не превзойти!
Когда же вырасту, как братья, и смогу жениться,
жить, как сам бы предпочел?
Конца уроков жду, побега из дворца, я жажду
в зрелые лета скорей войти!
[76] Так, день за днем, за годом год, все жду и жду. Я жажду в зрелые лета скорей войти!
Иньчжэнь с тринадцатым принцем перевели на меня изумленные, но смеющиеся взгляды.
– Мне следует подумать о том, не забрать ли Чэнхуань обратно в свое поместье, – со вздохом проговорил тринадцатый. – Кто знает, что она еще станет творить, если продолжит шататься без дела в твоей компании. Она вообще понимает, о чем поет?
– Когда она поймет, уже не сможет петь эту песню так же звонко и радостно, – улыбнулась я.
– «Наставник в классе, рта не закрывая, бубнит о чем-то, что-то объясняет»? – сердито, но несколько беспомощно повторил Иньчжэнь. – «Над книжицей тоскую»? «Жениться, жить, как сам бы предпочел»? Чему еще ты их научила?
Я склонила голову набок и, хихикнув, ответила:
– Ничему я их не учила, просто пела и рассказывала истории.
– Надо будет позже хорошенько расспросить Чэнхуань, – с тоской протянул тринадцатый, приложив ладонь ко лбу. – Боюсь, ты рассказывала вовсе не притчу о Кун Жуне
[77] или историю о том, как Сыма Гуан разбил чан
[78].
Я только захихикала в ответ. Некоторое время Иньчжэнь вслушивался в слова песни, и вдруг в его взгляде промелькнула печаль.
– «Запретный город! Эту красоту и радуге-дуге не превзойти»? «Жду побега из дворца»? – бесцветным голосом произнес он, глядя на меня.
Тринадцатый господин поспешил сменить тему:
– Пойдемте. Если они нас заметят, это испортит им веселье.
Иньчжэнь едва заметно кивнул. Тринадцатый тут же двинулся вперед, но Иньчжэнь остался на месте. Схватив меня за руку, он пристально смотрел мне в глаза. Я улыбнулась и тоже сжала его руку.
– Почему ты так серьезен? Это всего лишь строчка из песни.
Взглянув вслед удаляющейся спине тринадцатого господина, я быстро приподнялась на носки, запечатлела на губах Иньчжэня короткий поцелуй и как ни в чем не бывало встала обратно.
Иньчжэнь торопливо обвел взглядом резвящихся детей и, лишь убедившись, что никто не видит, посмотрел на меня сердитыми глазами, в которых плясал веселый огонек. Слегка вздернув подбородок, я с улыбкой покосилась на него в ответ. Кивнув самому себе, Иньчжэнь понизил голос и с невероятной двусмысленностью проговорил:
– Сегодняшней ночью тебе придется заплатить за это.
Весь мой задор тут же растаял как дым, и я, сбросив его руку, быстро двинулась вдогонку за тринадцатым.
– Эх ты, – донесся сзади тихий смех Иньчжэня. – Только пугать и горазда, один тычок – и все. У тебя в запасе много хитрых трюков, но стоит вступить с тобой в настоящую схватку, как ты сразу…
Тринадцатый господин был уже совсем рядом. Взволнованная и пристыженная, я обернулась, красноречиво глядя на Иньчжэня. Тот с усмешкой покачал головой и замолк.
Несмотря на то что Чэнхуань жила во дворце императрицы, по крайней мере половину каждого дня она проводила со мной. Я была этому очень рада и учила ее всевозможным забавам.
Сейчас, накопав глины, Чэнхуань строила из нее крепость. Ее юбка давно покрылась пятнами, даже лицо выпачкалось. Но девчушка не обращала на это никакого внимания, а мне и подавно было все равно.
