— Это означает безопасность. И самореализацию. Это
нечто ощутимое, что я могу забрать с собой вечером домой.
— Пока тебя не уволят и не возьмут кого-нибудь
другого, — возразил Адам. — Не делай ставку только лишь на работу. В
один прекрасный день ты окажешься одинокой и разочарованной.
— Это меня не пугает.
Хилари была одна всю жизнь, она привыкла к этому. Ей так
даже нравилось, никто не мог ее ни обидеть, ни предать.
«Странная девушка, — думал Адам. — Мне, пожалуй,
никогда не встречались такие независимые, честолюбивые особы».
Он отвез ее домой и надеялся на приглашение зайти, но Хилари
лишь с теплой улыбкой пожала ему руку и поблагодарила за вечер.
Всю дорогу до своего дома Адам думал о ней и, едва
переступив порог, набрал ее номер телефона. Он даже не подумал, что может ее
разбудить, почему-то был уверен, что она еще не спит.
Голос Хилари в трубке звучал хрипловато; Адам, вслушиваясь,
прикрыл глаза. «Я неплохой парень, — думал он, — и ненавижу жить
один. А она так привлекательна… И мальчишкам моим тоже бы понравилась…»
— Алло?
— Привет, Хилари… Я просто хотел тебе сказать, что
замечательно провел сегодня вечер. Она мягко рассмеялась.
— Я тоже. Но не пытайтесь отвлечь меня от дела, мистер
Кейн. Я не намерена жертвовать работой ради кого бы то ни было. Даже ради вас.
— Я понял. А можно пригласить тебя на ленч как-нибудь
на этой неделе?
— Конечно. Если я не буду слишком загружена.
— Может, завтра?
Хилари снова засмеялась. В этом смехе одновременно звучали
чувственность и холод.
— Успокойся, Адам, Я же сказала тебе, что никуда не
собираюсь переходить из компании.
— Отлично. Тогда давай этим пользоваться. Я зайду за
тобой в четверть первого. О'кей?
Он упрашивал ее, как ребенок. Хилари, лежа в кровати,
улыбалась в темноте. Не желая самой себе признаваться в этом, она чувствовала,
что Адаму удалось пробудить в ней что-то, чего не удавалось другим мужчинам.
Кроме того, она ему доверяла.
«Что в этом плохого, в конце концов? — думала
Хилари. — Раз или два сходить на ленч. Вреда это не принесет».
С самого приезда в Нью-Йорк она большего себе не позволяла
и, как бы это ни было странно, не проявляла интереса к мужчинам. У других
девушек были друзья, романы, разбитые сердца. Хилари же интересовало только
продвижение по должности и зарплата. Труд был ее возлюбленным, который пока не
доставлял ей неприятностей.
— Так что, в двенадцать пятнадцать? — переспросил
Адам, не услышав ответа.
— Хорошо, — тихо сказала она.
Адам, вешая трубку, чувствовал себя на седьмом небе.
Утром Хилари нашла на своем рабочем столе розу, а в полдень
отправилась с Адамом на ленч в ресторан «Золотой телец» и в офис вернулась лишь
в три часа.
— Это ужасно, Адам. Я никогда такого себе не позволяла…
Она отбросила назад длинные черные волосы и закатала рукава
блузки. День был чудный, теплый, и возвращаться на работу совсем не хотелось.
— Ты на меня очень плохо действуешь. Меня только что
повысили, а из-за тебя могут выгнать.
— Вот и хорошо. Тогда ты выйдешь за меня, мы переедем в
Нью-Джерси и родим десятерых детей.
— Какой ужас!
Она посмотрела на него своими ледяными зелеными глазами, и
Адам ощутил что-то, чего прежде не чувствовал — желание во что бы то ни стало
преодолеть стену, которой Хилари себя окружила, но он не был уверен, что это
возможно.
Они продолжали осторожно изучать друг друга. Адам так много
хотел ей сказать, она умела слушать, как никто другой. Хилари Адам очень
нравился, хотя вся эта история казалась ей опасной и пугала, особенно тем, что
нарушала привычный уклад жизни, пробуждала в сердце давно забытые теплые
чувства.
В субботу он пригласил ее на ужин, но Хилари отказалась,
потом отвергла еще два приглашения на ленч. После этого у Адама был такой
несчастный вид, что Хилари наконец смягчилась и согласилась провести с ним
вечер в пятницу. Они пошли к «Кларку» на гамбургеры, а потом пешком направились
в ее новую квартиру на Пятьдесят девятой улице.
— Почему ты стремишься сохранить между нами дистанцию?
Адама это явно расстраивало. Он был без ума от нее и мечтал,
чтобы Хилари согласилась на более близкие отношения.
— Потому что не хочу осложнений на работе. Ты же
все-таки мой начальник, Адам, — с улыбкой ответила она. Хилари боялась
кривотолков, хотя Адам и привлекал ее.
Он с сожалением улыбнулся:
— Боюсь, что ненадолго, раз уж для тебя это так важно.
Через две недели меня переводят в отдел маркетинга. Я только сегодня об этом
узнал.
— И как ты к этому отнесся? — обеспокоенно
спросила Хилари. В общем-то это было понижение, и на его месте она была бы в
отчаянии, но Адам был не особенно огорчен, он пожал плечами и усмехнулся:
— Невелика беда. А для тебя так даже лучше. Может, ты
теперь согласишься чаще со мной встречаться?
Конечно, все теперь становилось проще, но Хилари по-прежнему
не была убеждена, что следует заводить с ним роман. Жизнь без мужчины казалась
ей более легкой. Одиночество вошло у нее в привычку, отказ от него означал
риск.
— Хилари?.. — Адам посмотрел на нее и ласково взял
ее руку. — Я хочу быть с тобой… Ты очень много для меня значишь…
— Адам, ты ведь совершенно меня не знаешь… Я для тебя
просто… La femme aux yeux verts…
Эта фраза выскользнула сама по себе, и Хилари рассмеялась.
— Что это значит?
— Это по-французски…
Она восстановила свой французский в колледже, с удивлением
обнаружив, что этот последний подарок матери покоился где-то в подсознании, но
не умер.
— Женщина с зелеными глазами.
— Откуда ты знаешь французский? Адаму хотелось знать о
ней все, она же так мало рассказывала о себе.
— Я раньше говорила по-французски, давным-давно, когда
еще была ребенком. А в колледже только вспомнила этот язык.
— С тобой что, родители говорили по-французски?
Представился случай сказать ему что-то о себе, начать открываться, но Хилари
решила, что этого не стоит делать.
— Нет, я его учила в школе.
Адам кивнул, довольный полученным ответом. Когда они дошли
до ее дома, Хилари после минутного колебания пригласила его к себе. Они слушали
пластинки Роберты Флэк, долго беседовали за бутылкой вина.
Около часа ночи Адам поднялся и с задумчивой улыбкой сказал:
