Она дрожала, отчаянно обняв его, и чувствовала
руки, которые касались ее упругих молодых грудей. Потом эти руки сняли с нее
трусики. Он не был грубым и вел себя как мужчина с многолетним опытом, который
получал от женщины все, что хотел. Она во что бы то ни стало хотела ему понравиться
и была готова на все. Когда он скользнул между ее ног и сильным толчком вошел в
нее, она почувствовала боль, но было уже поздно что-либо изменить. Ведь она
хотела принадлежать Рексу. После этого все будет по-другому. И это свяжет их
навсегда, навсегда! Боль утихла, и она наслаждалась его ласками, полностью
подчиняясь ему. Его толчки становились длительнее, дыхание учащалось. Потом он
вдруг вскрикнул – и затих. Все кончилось.
Он тихо лежал рядом.
– Ты в порядке? – с беспокойством спросила
она.
– Все хорошо, дорогая.
– Как я тебе? – спросила она. – Это было так,
как ты хотел?
Он поцеловал ее.
– Ты очаровательна, моя маленькая Сандра.
Несмотря на угрозы матери, Сандра вернулась
домой.
Но была это уже другая Сандра. Она каждый
вечер ходила к Рексу, но не оставалась ночевать у него. Она мечтала переехать к
нему. Он сказал, что миссис Макдональд не разрешит. Тогда она стала оставаться
на ночь, ведя себя по возможности тихо. Ранним утром Сандра незаметно уходила
через черный ход.
Целыми днями он куда-то ездил на машине.
Иногда она приходила к нему и ждала его. В один из таких вечеров она нашла на
полке странной формы ящик. Открыла его и обнаружила саксофон. В этот момент
вошел Рекс. Он недовольно наморщил лоб, но все же поцеловал ее.
– Что это? – спросила она. – Ты музыкант?
Он замялся.
– Нет, иногда играю для собственного
удовольствия.
– Пожалуйста, сыграй мне, – просила она.
Он отказался. Сказал, что помешает другим
жильцам. Говорил об этом раздраженно и нетерпеливо. Сандра с тех пор больше не
упоминала о саксофоне.
Ее любовная история, о которой Сандра думала
как о своей вечной судьбе, оборвалась через шесть недель. Без какого-либо
предупреждения. Ночью они занимались любовью. Она удовлетворяла все его
желания. Никогда не заботилась о том, удовлетворена ли она сама. Главное, чтобы
Рекс был счастлив. В половине двенадцатого она попрощалась с ним и пошла домой.
На следующим день она опять пошла к нему. На
ней была прозрачная блузка, которая должна была понравиться Рексу.
Она спешила наверх, в его комнату. Вдруг
хозяйка встала на ее пути, скрестив руки на своей мощной груди и враждебно
рассматривая гостью. Ее взгляд не сулил ничего хорошего.
– Вы собрались навестить своего любовника – и
напрасно! Его здесь больше нет.
– Вы хотите сказать, что он задержался на
работе, – поправила ее Сандра.
Миссис Макдональд насмешливо скривила рот.
– Вы это называете работой? Всю свою жизнь он
ничего не делал, предпочитал обворовывать таких честных людей, как я, и
использовать разных глупых девчонок.
– Вы ошибаетесь. Пожалуйста, впустите меня.
Сердце Сандры бешено колотилось, от страха
перехватило дыхание: «Нет, этого не может быть!»
– Убедитесь сами…
Миссис Макдональд шла впереди. Комната
выглядела нежилой. Рекс забрал свою одежду, маленький двухкассетный магнитофон,
туалетные принадлежности. Все! Кроме одного – на столе лежал футляр с
саксофоном. Сандра понурила голову и долго стояла как вкопанная.
– Он уехал на машине?
– На машине? Откуда у него машина! Он ее брал
напрокат… по украденной визитной карточке. Что касается этого, – сказала миссис
Макдональд, указывая на саксофон, – то он попросту не успел забрать с собой. Да
и к чему ему такая дешевка…
Сандра пошла домой и заперлась в своей
комнате. Вскоре к ним пришли полицейские, и она отвечала на их вопросы. Молодой
сержант был полон сочувствия к ней, быстро сообразив, что эта девушка – жертва,
но не сообщница. Она полиции ничем не могла помочь. Сандра была так ослеплена
любовью к Рексу, что принимала все, что он говорил, на веру. Оказалось, Рекс –
квартирный вор. Наверное, и саксофон попал к нему после кражи. В полиции в
списке предметов, которые были украдены в последнее время, саксофон не значился.
Сержант почему-то согласился отдать его Сандре.
Злорадный триумф в глазах матери был
невыносим. Сандра сняла комнату и ушла из дому. Она как раз окончила школу и
принялась искать работу. Случайно оказалась в любительском ансамбле и вскоре
научилась играть на своем саксофоне. Пела и сама аккомпанировала своим зонгам.
Ее заметили, и однажды Билл Обен позвал в свой «Блю Сирен».
Как давно это было! Она смотрела на Дональда
как бы со стороны. Достаточно ли он уже взрослый?.. Или еще такой незрелый,
какой была я, когда сходилась с Рексом? Нет сомнений, он любит ее. Правда,
очень нервный и подвержен настроениям. Его имя появлялось во всех английских
газетах, его сравнивали с величайшими футбольными звездами. А слава вносит в
жизнь изменения. Возможно, это и выводит его из равновесия. Через полчаса
полета затрещал репродуктор: – Говорит командир корабля. Должен оповестить, что
наш самолет захватили вооруженные люди. Один из них держит пистолет у моего
виска. Он говорит, что при малейшем сопротивлении убьет пилотов и меня и
взорвет самолет. Полагаю, он не шутит.
После небольшой паузы продолжил другой голос:
– Пожалуйста, будьте благоразумны, не делайте
из себя героев. Мы не будем никого трогать, если вы не будете сопротивляться.
Оставайтесь на своих местах! С вами ничего не произойдет. О`кей, все будет, как
было. Зулейка, смени меня.
Мужской голос еще говорил, когда «студенты» и
«служащие строительной фирмы» встали и начали ходить взад и вперед, чтобы
убедиться, что указания их руководителя выполняются. Леве потерял дар речи,
увидев, как одна из «лесбиянок» присоединилась к мужчинам. Другая, вероятно
Зулейка, проследовала в первый класс.
Руководитель террористов держал тяжелый
пистолет направленным на пилотов. Зулейка вошла в кабину, бросила беглый взгляд
на радарный экран и дала пилоту короткие указания:
– Измените курс. Не пытайтесь меня обмануть, я
тоже опытный пилот. Вижу все! Я проломлю вам череп, если не будете
придерживаться моих указаний.
– Знаете ли вы, что вы делаете? – закричал
командир корабля. Это был коренастый человек лет пятидесяти, который много лет
работал в Британской авиакомпании. Захват самолета он воспринял как личное
оскорбление.
