«Я гений!» — уже не в первый раз подумал про себя Дубняк. Он
лично нашел Корнеева в резервной группе аналитического отдела и попросил его —
в обход установленных правил — внести в досье Ольги Удальцовой, которая,
конечно же, находилась под присмотром службы безопасности, небольшие изменения.
Именно Корнеев «заставил» Ольгу знать латышский и аваджи. Теперь, если Дубняка
прижмут к ногтю, он сможет мотивировать свое решение привлечь Лайму Скалбе к
операции совпадением важнейших жизненных параметров. Позже, когда Корнеева
убьют, концы будут подчищены.
Несколько лет назад Корнеев пиратствовал в Интернете, ради
любви к искусству вскрывая все базы данных, какие только можно было вскрыть, и
ловко уходя от ответственности. Служба безопасности выловила этого типа, когда
он взломал систему охраны крупнейшего банка. Да и попался он лишь потому, что
банк в тот момент находился «под колпаком». Примененная Корнеевым тактика
оказалась до такой степени уникальной, что ему немедленно предложили
сотрудничество.
— Но я не так хорошо говорю на аваджи, чтобы взяться за
перевод! — вставила словечко смятенная Лайма.
— Бондопаддхай отлично говорит по-английски, высшее
образование он получил в Великобритании. На английском он и общается. Ваше
знание аваджи — это просто страховка, понимаете?
— Понимаю, — отозвался вместо Лаймы Корнеев
странным голосом.
Все посмотрели на него, но он только загадочно улыбнулся.
Зубы у него оказались ровными и мелкими, словно их клали вручную — зернышко к
зернышку.
— Бондопаддхай, — продолжал нечувствительный к
обаянию Корнеева Дубняк, — должен пробыть в Москве неделю. Вот тут
распечатка его расписания. Это те мероприятия, на которых он собирается
присутствовать. О его приезде знают только члены секты, информация строго
секретная. Вам предстоит сопровождать пророка во всех поездках. Всю эту неделю
вы будете действовать самостоятельно. На связь выходите только в чрезвычайном
случае. Вот номер телефона.
Он достал вторую бумажку, показал ее по очереди Лайме,
Корнееву и Медведю, после чего привычным жестом схватился за зажигалку. Пламя
отхватило от листка первый кусок, взвилось вверх и доело его в один присест.
Оставшийся кончик Дубняк опустил в пепельницу.
— Вопросы есть?
— А если что-то случится с телефоном? —
поинтересовался Медведь густым басом. — И ситуация будет сложная?
Ему хотелось как следует все понять. Чтобы выполнить задание
хорошо, нужно основательно вникнуть в детали. Медведь вообще был страшно
обстоятельным парнем, и для того, чтобы сбить его с толку, требовалось
приложить немало усилий.
— Тогда… — Дубняк на секунду задумался. — Тогда
решим вот как. Если прервется связь, в тот же день вас будет ждать мой человек
возле Центрального телеграфа. Ровно в девятнадцать ноль-ноль.
— А пароль? — не отставал Медведь.
Лайма никогда не решилась бы спросить про пароль. Ей это
казалось ужасно смешным. В жизни никто не использует пароли! Не может быть,
чтобы сейчас, когда высокие технологии так глубоко внедрились в быт и,
наверняка, в дело укрепления безопасности страны, люди узнавали друг друга по
паролю.
— Придумайте сами, — велел тем не менее
Дубняк. — Ну, давайте!
— Пусть Корнеев придумывает, — предложил Медведь,
не поворачивая головы.
— А? — спросил Корнеев, услышав свою
фамилию. —Что?
— Пароль, — сказала Лайма, просто чтобы не
молчать. Она и так сидит тут, как чурка для изготовления Буратин, надо же себя
хоть как-то обозначить.
— Пароль? — потусторонним голосом переспросил
Корнеев и протер свои невероятные усики указательным пальцем. — А какой
нужен пароль?
— Необычный, — подсказал Дубняк. — Чтобы ни с
чем не спутать.
Корнеев пожал плечами:
— Ну вот, к примеру. Вопрос: «Вы страдаете болезнью
Альцгеймера?» Ответ: «Нет, у меня склероз».
Медведь поднял брови в немом вопросе, а Лайма неопределенно
кашлянула. Не могла же она в самом деле критиковать парня, который поступал к
ней в подчинение и которого она еще совсем не знала! Ведь если бы ее саму
заставили придумать пароль, она бы немедленно стушевалась. На ум приходил
только славянский шкаф.
— Отлично, — пробормотал Дубняк, который одобрил
бы что угодно, даже цитату из «Трех поросят». — Замечательно. Я сообщу это
Вадиму. Вернее всего, с вами будет встречаться именно он. Только он или я.
Потому что операция секретная.
— А зачем тогда пароль? — спросил Медведь, не меняя
тона. — Вас обоих мы знаем в лицо.
Дубняк, которому надоели дополнительные вопросы, на секунду
замер, потом пробормотал:
— Мало ли… Может, мы будем загримированы.
— А если на пароль ответит кто-то другой? — не
отставал тот.
— Только он или я! — прикрикнул Дубняк, и Медведь
заткнулся.
Лайма стала понимать, до какой степени парень все любит
разложить по полочкам. Из-за этого у Ивана с порывистым Корнеевым впоследствии
случались постоянные стычки.
Некоторое время назад при выполнении задания Медведь получил
травму позвоночника, в целом был излечен, но кое-какие ограничения остались, и
его уволили в запас. На следующий день после увольнения его подхватил
расторопный Дубняк. И дал сверхсекретное поручение. Медведь, готовившийся к
бесславному будущему, так воодушевился, что отнесся к предстоящей миссии с
ужасающей серьезностью.
Нет-нет, группа получилась потрясающей! Просто несчастье
какое-то, а не группа. А посмотреть со стороны — так не придерешься. Ему,
Дубняку, ничего не грозит. Они переругаются друг с другом, задание, конечно,
провалят и в конце концов падут смертью храбрых. Сказка!
— Каждый из вас будет жить двойной жизнью.
Постарайтесь, чтобы две эти жизни никогда не пересекались. Даже если вы вечером
возвращаетесь домой с простреленной ногой, должны шагать, как цапли на болоте,
чтобы соседки на лавочке ничего не заподозрили.
— Ясно, — неожиданно откликнулся Корнеев.
В кармане у него что-то противно чирикнуло. Возможно, он
подал голос как раз для того, чтобы заглушить звук.
— И последнее. — Дубняк потянулся к сумке с
оружием и достал из наружного кармашка пакет. — Вот ваши документы.
— Зачем документы? — вырвалось у Лаймы.
Ей страшно не хотелось связываться с фальшивым паспортом.
Что с ним делать? Заменить его на настоящий? Или носить с собой сразу два паспорта
и доставать по мере надобности то один, то другой?
— Вы теперь Ольга Удальцова, не забыли? — строго
спросил Дубняк и повернул голову к мужчинам:
— Для вас она — Ольга. Смотрите, не ошибитесь.
Как выяснилось на следующий же день, они могли называть ее
хоть царицей Хатшепсут — индусы не различали нюансов русской разговорной речи,
им все было до лампочки.
