Эльза ощутила, что сердце ее смягчается, жена этого ужасного Тельрамунда говорит то же самое, что и она чувствует по отношению к Лоенгрину: верность, любовь, желание быть всегда рядом, разделять радости и невзгоды, быть с ним до гроба…
– Встаньте, – велела она царственно. – Со всем христианским смирением я прощаю и вашего мужа. Вы правы, это Враг рода человеческого нашептывает нам недобрые мысли.
Ортруда поднялась и тут же отступила на шаг, чтобы не быть слишком уж выше ростом юной герцогини.
– Я даже не знаю, – воскликнула она с чувством, – нет, это вы не знаете и не можете себе представить, как я вам благодарна!.. Ведь каждая женщина, которая любит мужа, готова сделать для него все, чтобы он был счастлив, не так ли?
Эльза проговорила все еще настороженно:
– Несомненно…
– Потому вы понимаете мои чувства, – продолжила Ортруда с сияющим от счастья лицом и заблестевшими глазами, – как я счастлива, что могу что-то делать для него!
Эльза наклонила голову.
– Понимаю… раньше мне казалось, что…
– Да, моя госпожа?
– Казалось, – договорила Эльза, – что это только я так чувствую.
Ортруда воскликнула:
– Моя госпожа, вы очень молоды и еще неопытны, но я говорю вам, что мы, женщины, можем любить так верно и преданно, как никогда не смогут мужчины, ибо их сила… в силе и грубости, а наша – в чуткости и нежности… Разве вы сами этого не замечаете?
Эльза произнесла озадаченно:
– Да… но мне казалось, что это только у меня такое.
– Вы счастливый человек, – сказала Ортруда горячо, – потому что вам встретился человек, которого вы полюбили верно и нежно!.. Это бывает у нас, женщин, не так уж и часто. Обычно нас выдают замуж, не спрашивая нашего желания. Но мне тоже повезло: я увидела графа Тельрамунда в бою, он ворвался в ряды тюрингской рати, как лев в стадо мелких шакалов, он с победным кличем рубил их направо и налево… и вырвал меня из их рук, хотя они уже успели захватить и наш замок, и половину владений!.. Я знаю, вам неприятно о нем слышать, но я рассказываю для того, чтобы вы ощутили, как я безумно полюбила своего спасителя, а потому уговорила своего отца выдать меня замуж именно за него!
Эльза заговорила сдержанно, потом ощутила, что начинает чувствовать некую жалость и даже тепло в отношении этой сильной и напористой женщины:
– Леди Ортруда, я не ожидала от вас услышать такое… все-таки я представляла вас совсем другой.
– Злой и надменной? – спросила Ортруда, смеясь.
Эльза смутилась, наклонила голову.
– Да, что-то вроде…
– Это наша защита, – заверила Ортруда. – У нас нет средств нападения, как у мужчин, мы можем только, как розы, защищаться шипами. Эльза, вы совсем юное существо и неопытное, но неопытность как привлекает мужчин, так и может повредить вам. Я подскажу, что можно мужчинам говорить, а чего нельзя ни в коем случае, потому что есть обидные для них слова, а не все женщины это понимают…
Эльза насторожилась.
– Разве, если любишь, можно сказать что-то обидное?
Ортруда всплеснула руками.
– Еще как можно! Например, у вашего любимого… скажем, длинные уши. Его за это дразнили в детстве, и он к этому относится очень болезненно. Потому вы никогда ни при каких обстоятельствах, даже при ссоре, не должны упоминать, что у него уши… длинные. Потому что это будет не просто милая ссора, после которой неизбежно примирение, а у него навсегда останется шрам на сердце.
Эльза смотрела в недоумении.
– Но у Лоенгрина… хотя да, продолжайте.
– Первое правило, – сказала Ортруда, – что бы он ни подарил вам, всегда радуйтесь и благодарите, даже если принес совершенно ненужную и неинтересную вам вещь.
– Почему?
Ортруда покровительственно улыбнулась.
– Ну… это не только вежливость, но и предосторожность. Чтобы он не подарил это другой женщине, что обрадуется искренне и… поблагодарит. Второе, нельзя расхваливать его друзей. Оброните пару одобрительных слов, чуточку свысока, но не больше. Нельзя, чтобы он хоть на минутку подумал, что его друзья вам хоть в чем-то нравятся больше.
Эльза призадумалась, кивнула.
– Я и так не считаю, что кто-то может быть ему равен, но… спасибо, запомню.
Ортруда сказала шепотом:
– Вы можете не поверить, но при всей своей силе и мужественности любой мужчина нежен, как майский цветок!.. Об этом надо помнить. Вы никогда-никогда не должны говорить с восторгом, что у сэра такого-то просто изумительный конь, а у некоего лорда самый уютный замок… пусть даже все это так и есть, но ваш муж обязательно обидится…
– Лоенгрин не обидится!
Ортруда сказала сожалеюще:
– Просто не покажет вам свою обиду, а это не одно и то же. Но вы же в самом деле не хотите его обижать?
Эльза сказала горячо:
– Не хочу!
– Тогда слушайте дальше…
Глава 2
Во дворе рыцари довольно обсуждают приемы владения мечом, что показал им молодой герцог, некоторые трюки просто ошеломили простотой и доступностью, то один, то другой энтузиаст поединков восклицал, что это ж так понятно, почему никто раньше, теперь нужно только заучить все движения, чтоб двигаться еще на скорости и в нужных связках, а сэр Перигейл, наслушавшись, догнал Лоенгрина на входе в замок и пошел рядом.
Лоенгрин увидел на лице начальника охраны замка озабоченное выражение, спросил тихо:
– Сэр Перигейл?
Тот оглянулся и спросил почти шепотом:
– Что, барон Норриг в самом деле такой великий воин, что едва не победил вас?
Лоенгрин тоже покосился по сторонам, понизил голос:
– Я пощадил его самолюбие. Зрителей было слишком, потому я сделал вид, что ошеломлен его натиском и едва-едва держусь.
Они пошли через холл, Лоенгрин видел, как Перигейл потемнел лицом, потом сказал глухо:
– Это была ошибка, ваша светлость.
Лоенгрин изумился:
– Почему? Это же была не какая-то серьезная схватка, а так… проба сил. Я проявил человеколюбие! Нехорошо сразу повергать барона на землю… как легко было сделать…
Перигейл покачал головой.
– Ошибка. Непростительная ошибка.
– В чем?
Перигейл вздохнул, покачал головой.
– Теперь многие решат, что вы не так уж и хороши в схватке. Появятся еще желающие…
– А Тельрамунд? – напомнил Лоенгрин.
Перигейл буркнул хмуро:
– Человек всегда находит для себя оправдание. Стоит Тельрамунду обронить где-то, что его перед боем чем-то опоили… да-да, поверят даже те, кто присутствовал при вашей с ним схватке! Мир так устроен, что все мы… прости Господи!.. всегда охотнее верим плохому о ком угодно, чем хорошему. Потому, ваша светлость, вы всегда должны жить и драться в полную силу.
