Я сидела возле памятника, стараясь рассмотреть их сквозь
заросли травы и напряженно прислушиваясь. Нет, слишком далеко, ничего нельзя
разобрать. Если бы они подошли поближе, или мне удалось бы к ним подобраться…
Вот, опять если бы да кабы… Невозможно ни то, ни другое. Ладно, ничего с этим
не сделать. Но вот интересно, откуда Иванов знает диву, и почему он об этом ни
разу не обмолвился? Хотя, с другой стороны, он совершенно не обязан был об этом
говорить. С какой стати? Видно мне было чертовски плохо, и я решила привстать.
Так. Уже лучше. Но что это? Художник сгреб Диану в охапку и трясет ее как
грушу. Вот так дела!
Что такое она умудрилась ему сказать? Но Диана тоже не
оставалась равнодушной, она вырвалась и отступила на пару шагов, а потом начала
смеяться. Ненормальная, не иначе! А у художника был жалкий вид, своим смехом
она полосовала его как плетью. И что-то добавила при этом совсем тихо. Он
вздрогнул и вскинулся, а потом залепил ей такую пощечину, что модель еле на
ногах устояла. Вот те на! Договорились, называется. Многое бы я отдала, чтобы
услышать их разговор. Ну что мне мешало подползти потихоньку поближе? А теперь
хоть по голове бей себя от досады.
Диана замолчала. Она отступала от художника все дальше,
затем повернулась и бросилась прочь. Но он не кинулся ее догонять, напротив,
двинулся прямо на меня. Что же мне делать? Я растерянно заметалась, попыталась
отползти и скрыться за соседними памятниками. Сзади послышались шаги, я хотела
обернуться, но резкий удар по голове опрокинул меня в темноту.
Сколько времени я так пролежала, не знаю. Очнувшись,
посмотрела вокруг. Никого поблизости не было. Ни посторонних голосов, ни
шорохов. Я с трудом встала, потрогала болевший затылок. Похоже, что удалось
отделаться только шишкой. Я небрежно отряхнулась и побрела к дорожке. Вот так
денек! Кто бы мог подумать, что на кладбище можно увидеть такие сцены, а кроме
того, получить по голове. И неизвестно, между прочим, от кого. Странно все это,
странно и непонятно. Денег у меня с собой нет, сумочка осталась в машине, меня
злодей тоже вроде бы не тронул. Тогда зачем по голове треснул? Или у него хобби
такое странное? А может, я ему как женщина не понравилась? Когда подкрадывался,
то думал — подойду, а как шарахнул меня да поближе посмотрел, так желание и
пропало.
Я, спотыкаясь, добрела до ворот и остановилась. Все, не могу
больше. Только теперь до меня стало доходить, что произошло. Ноги не держали, я
вцепилась в ограду. Издалека накатывал гул, от которого закладывало уши, в
глазах замелькали черные точки, а все звуки стали исчезать.
Снова я очнулась от того, что кто-то усаживал меня на
сиденье.
— Отойдите, — услышала я голос Герта, — не
видите, ей плохо?
— Пьяная, — предположил сварливый женский
голос. — Налакаются вечно и прутся…
— Не пьяная, — возразил кто-то другой, —
просто плохо стало. С кем не бывает…
— Да отойдите вы! — рявкнул Герт. — Друга мы
сегодня хоронили, понятно? Но из нас никто капли не брал. Так что давайте
отходите.
— Тогда понятно, — сказал сварливый голос. —
Тогда все ясно.
Я приоткрыла глаз и попыталась приподняться и сесть
поудобнее.
— Очнулась, подруга? — произнес Герт с явным
облегчением. — Эх, не нужно тебе было ехать, это я виноват.
— Мне уже лучше, — выдавила я. — Ничего
страшного.
— Оно и видно. — Он захлопнул дверцу и, обойдя
машину, плюхнулся на водительское сиденье. — В зеркало на себя посмотри,
бледная, аж зеленая.
— Мне бы сигаретку, — попросила я, — сразу
все пройдет.
— Ага, сигаретку, — Герт мотнул космами, — и
тебя тут же стошнит прямо в машине. Хотя, может, ты и права, вдруг полегчает.
Держи. — Он перегнулся назад, пошарил на сиденье и бросил мне на колени
мою сумочку. — Хрен с тобой, кури.
Я затянулась, но Герт оказался прав. Не прошло и минуты, а
мне уже потребовалось открыть дверцу. Какое счастье, что мы не успели отъехать.
Но мне и в самом деле стало получше. А Герт терпеливо ждал.
— Помогла тебе сигаретка? — спросил он. —
Что-то с тобой не так.
— Все в порядке, — попробовала возразить я. —
Все объясню, водички бы сейчас.
— Водички — это хорошо. Так чего же мы стоим? Давай
закрывайся, сейчас в ближайшем ларьке минералки возьмем.
То ли от свежего ветра, то ли еще от чего, но мне
значительно полегчало, а когда я выпила немного минералки, вообще все прошло.
Герт не приставал ко мне с расспросами, и я была ему за это благодарна. Но
когда подъехали к дому, то настроение у меня снова резко ухудшилось. Это надо
же, сколько всего произошло за один день. Герт уже подошел к дверям, а я все
еще плелась следом.
— Что за черт! — Он пытался открыть дверь. —
Утром звонил, звонил, сейчас стою тыркаюсь. Что с замком случилось?
Я достала из сумочки ключи и открыла дверь.
— Я же тебе говорила перед уходом, что пришлось
поменять замки, — сказала я, бросая сумочку на трюмо и отправляясь в
ванную. — Или ты забыл?
Герт растерянно вертел в руках ключи и смотрел на дверь.
Пока я плескалась в ванне, приводя себя в порядок, он все же
закрыл дверь, протопал на кухню и поставил чайник. Я застала его сидящим за
столом. Он подпирал голову руками и мрачно смотрел в чашку.
— Садись, — сказал он, не поднимая глаз, —
нам есть о чем поговорить.
— Конечно. — Я присела. — Герт, я давно
хотела тебе все объяснить…
— А объяснить тебе придется, — он протянул руку
через стол и больно сжал мое запястье, — потому что мне надоели эти
чертовы недомолвки. Ты меня поняла?
Герт говорил тихо, но бешенство в его глазах не сулило мне
ничего хорошего. Я кивнула.
Глава 22
-Ты просто сдурела! — орал Герт, расхаживая по
кухне. — Нет, скажи мне, на кой черт ты с ним вообще связалась? Поперлась
в Москву?..
— Да не связывалась я, — пыталась я как-то
отбиться от его наскоков. — И вспомни, дорогой, ты же сам нас познакомил.
И насчет моей поездки ты был в курсе…
— Дурак я конкретный, что так сделал, — продолжал
бушевать Герт, — но и ты нисколько не лучше! А насчет поездки… Если бы я
знал, зачем именно ты туда едешь! Ты же не потрудилась рассказать об этом!
— Да что случилось? Я ведь не сделала ничего плохого.
— Ты не сделала, — он остановился передо мной и
погрозил пальцем, — но это не значит, что так же поступили и другие.
— Ну, довольно, — я тоже разозлилась, —
прекрати немедленно. Еще не хватало, чтобы ты стал в чем-то меня обвинять. Да
мне твой… художник и на фиг был не нужен! Но ты ведь сам предложил сходить к
нему на выставку, взять интервью. Что, совсем память отшибло?
— Ничего у меня не отшибло, — пробурчал Герт, но,
похоже, успокоился. — Одно дело по выставке походить, интервью взять,
ничего особенного в этом нет. Но совсем другое дело — выполнять его поручения.
Ты что, не могла отказаться?
