– Неужели? – Глаза отца были прикованы к ее груди, что выпирала из низкого выреза платья. Ряд мелких пуговок с голубыми камешками натянулся на лифе платья.
– Мы с Помми хорошо понимаем друг друга, правда, Помми?
– Это так, Помми? – спросил отец, обнажив зубы в похотливой усмешке, которую Помрой так хорошо знал. От предвкушения развлечения свидетельство его возбуждения стало еще заметнее.
– Вы были у нас дома в Ланкашире и нанесли визит моему отцу – преподобному Эйблу из…
– Моего отца не интересуют эти подробности, – поспешно перебил ее Помрой. – Я хотел присоединиться к вам тогда, отец, но повстречался с Пришес, когда отводил лошадь в стойло и… и немного задержался.
Лорд Уокингем усмехнулся, живот его затрясся под шелковым халатом.
– И что же дочка священника делает в Лондоне во время сезона? Я полагаю, вы здесь именно ради сезона?
Пришес отстегнула плащ, сняла его и бросила на спинку кресла.
– Родители понимают, что мне нужны перспективы. Я их единственный ребенок, и они решили, что можно пожертвовать многим, – только бы я подыскала себе выгодную партию.
– Ты имеешь в виду, они надеются, что найдется дурак, который купит эти огромные титьки и таким образом обеспечит благополучие их семьи.
Помрой вскинул брови. Пришес коротко кивнула.
– Да, что-то в этом роде, милорд. Но ведь их нельзя за это винить, правда?
– Конечно, нет, – согласился отец. – Надо сказать, не очень-то они заботятся о своем капитале, позволяя тебе шляться по Лондону в такой час.
– Они ничего не знают. Я решила взять все в свои руки. Я нашла то, что мне надо. – Она улыбнулась Помрою. – Мы прекрасно поладим. А здесь, в этом огромном доме, найдется местечко, где мои родители смогут свить свое уютное гнездышко. Тогда они успокоятся. Если, конечно, вы правильно используете мои возможности.
Помрой посмотрел на нее с интересом. Девчонка была отнюдь не глупа. Она вела себя так, будто обладала еще чем-то, кроме пышных форм, что могло бы дать ей власть над ним.
– И почему, скажи на милость, ты уверена, что мы заинтересуемся твоим предложением? – спросил он ее.
– Мы? – повторила она, подойдя к камину, соблазнительно покачивая бедрами при каждом шаге.
– Лорд Уокингем и я. Мы все делаем вместе, Пришес. – Он встретился взглядом с блестящими глазками отца. Без пудры и румян лицо старика превратилось в маску из красных прожилок.
Пришес обернулась и оглядела их обоих поочередно.
– Мне это подходит. Меня с избытком хватит на двоих.
Помрой уже успел попробовать то, чем Пришес обладала в избытке, – и в Ланкашире, и сегодня вечером в саду у Иглтонов. Он заерзал на диване. Ему не удалось вкусить всего и потому было скучно.
– Чего ты хочешь? – спросил он. Ему надоело разговаривать с Пришес Эйбл. Ее можно было вовлечь в несколько иной стиль общения, а потом вышвырнуть вон. Никто не поверит ее жалобам – она сама виновата, поскольку по собственной глупости отправилась гулять ночью.
– Я уже сказала, что мне нужно.
– Вот вздор! – промолвил Помрой. – Но почему бы нам не насладиться ее визитом, а, отец?
– Согласен, – сказал лорд Уокингем, облизав губы. Он расставил ноги, халат распахнулся – он был готов вкушать удовольствия.
– Не все так просто, как вам бы того хотелось, – сказала Пришес, подойдя поближе и беззастенчиво разглядывая лорда Уокингема. – Ваш инструмент в порядке, милорд, – заметила она, лениво поглаживая левую грудь.
– Раздевайся! – хрипло приказал отец.
Помроя всегда удивлял отцовский аппетит к чувственным развлечениям – даже когда тот был пьян.
– Сейчас, сейчас, – сказала Пришес. Ее соски просвечивали сквозь полупрозрачный муслин, и она принялась поглаживать их подушечками пальцев. – Вы думаете, я просто развратная девица. О да, я хочу отчасти того же, что и вы, это так. Возможно, даже больше, чем вы сможете оба мне дать. Но мне нужно и кое-что другое, и я это получу.
Помрой встал и снял сюртук.
– Подойди сюда, Пришес.
– Всему свое время. Дела у вас сейчас неважные. Говорят, вы вот-вот обанкротитесь. Вы по уши в долгах – у вас нет и пенни за душой. В кошельке у вас пусто.
Помрой, который уже расстегивал панталоны, так и застыл, внутренне похолодев.
– Черта с два! Все ты лжешь.
– Нет, это сущая правда, – возразила Пришес, склонив голову набок. – Мой папа все про вас знает. К нему приходили за советом, как вытянуть из вас долги.
Лорд Уокингем грязно выругался.
– И священник нарушил тайну исповеди! – рявкнул он.
– Нет, милорд, – сказала Пришес. – Вам не обязательно знать, как это стало ему известно. Вам повезло, что об этом знаю я, поскольку я собираюсь вам помочь.
– Убирайся! – сказал Помрой.
Пришес с улыбочкой проплыла мимо него и уселась на диван, откинувшись на локти.
– Я хочу, чтобы вы были со мной оба сразу.
– Опасная девка, – заметил отец. Пришес стала расстегивать пуговки лифа.
– Я-то? Ошибаетесь. Вы хотите получить Эллу Россмара – ведь за ней дают богатое приданое, которое сможет поправить ваши финансовые дела. И я помогу вам этого добиться.
Помрой глотнул, в горле у него пересохло.
– Лорд Хансиньор не скрывает того, как ему дорога эта незаконнорожденная девчонка. Мы должны сделать так, чтобы ты и твой отец получили ее деньги. Ты, твой отец – ну и я, конечно.
Тяжело дыша, отец поднялся. Не отводя глаз от Пришес, он налил вина в бокал, выпил и налил следующий. Протянул бокал Пришес.
– Пей, – приказал он.
К удивлению Помроя, та залпом осушила бокал и вернула его отцу.
– Еще, – потребовала она.
– А ты-то тут при чем? – спросил ее Помрой. – Если, конечно, то, что ты говоришь, правда.
– Это правда, – сказала она. – Я получу свою долю, поскольку я то, что вам надо. Я ведь не похожа на эту цыганку, что родилась под забором. Я знаю, что вы живете, занимая крупные суммы. У вас куча долгов, и рано или поздно придется их оплатить или все ваше имущество пойдет с молотка.
Лорд Уокингем налил ей еще мадеры и приказал:
– Подними-ка свои юбки, девочка.
Она проигнорировала его слова и осушила очередной бокал.
– Мама и папа знают, где я. Если я не вернусь, они позовут констебля. Я оставила им письмо с адресом. А если вы не сделаете то, что я вам скажу, я всему Лондону расскажу, что вы без пяти минут банкроты. И что вы пытаетесь запустить руки в карман к лорду Хансиньору.
Помрой дрожал от ярости.
– Ты не можешь мне помочь с дочерью Россмара.
